Пий II кивнул, принимая это как само собой разумеющееся и ушёл к пришедшему к нему ювелиру, чтобы выбрать те камни, которые украсят его праздничную одежду.

Кардинал Джорджо Фиески иронично посмотрел на меня.

— Обычно люди, которые чудесным образом начинают ходить, делают это крайне неловко и неуклюже, сеньор Иньиго, — обратился он ко мне, — вы же после того, как папа уж слишком своевременно вас излечил, прыгаете словно горный козёл, будто всегда умели ходить.

— Вы сомневаетесь в святости Святого отца? — в ужасе воскликнул я, схватившись за голову.

— Я сомневаюсь в вас, — он покачал головой, — вот уж кто точно далёк от такого понятия, как святость.

— Ваше преосвященство, — я спокойно посмотрел на генуэзца, — в вас говорит обида или ещё что-то? Мне кажется, я выполнил всё, что обещал вам до выборов Святого отца.

— Во мне говорит непонимание, как вы взлетели так высоко, — пожал он плечами.

— Что же, пожалуй, оставим эту тему и давайте приступим к поручению папы, — сменил он тон разговора, — есть предложения?

— Мне нужно будет ознакомиться для начала с примерами прошлых церемоний, чтобы понять, как сделать их лучше.

— Я прикажу предоставить вам документы, — кивнул он, — что-то ещё?

— Да, все те, кто помогал с подготовкой церемонии прошлого папы мне тоже будут нужны, хочу опереться на их опыт, — ответил я, — ну и по мере того, как я буду вникать, явно потребуется что-то ещё.

— Приходите ко мне, я всё решу, — разрешил мне кардинал Фиески, — раз вы забираете всю организацию на себя, я буду вашим административным ресурсом.

— За что я вам буду бесконечно благодарен, ваше преосвященство, — склонил я голову.

Когда мы расстались с Джорджо Фиески, меня на пороге зала перехватил кардинал Колонна, отведя в сторону. Оглядевшись по сторонам, он тихо у меня спросил:

— Иньиго, ты поговорил с будущем мужем Анны?

— Конечно ваше преосвященство, я предупредил его, чтобы лучше присматривал за невестой и будущей женой, поскольку если с ней что-то случится разгорится война, по сравнению с которой нынешняя, покажется детской игрой в солдатики. Он это понял, осознал и пообещал следить очень тщательно.

— Я бы сам не сказал лучше, — кардинал хоть и был хмур, но улыбнулся, — я всё же переживаю, что они будут жить у Орсини, где её все будут ненавидеть.

— Это не так, ваше преосвященство, — покачал я отрицательно головой, — я пообещал ему, купить дом, чтобы они жили отдельно. Анна не должна себя чувствовать словно в клетке с волками.

Кардинал с огромным изумлением посмотрел на меня.

— И ты об этом говоришь мне только сейчас?

— Вы против? — удивился я.

— Нет, даже более того, могу оплатить эту покупку, — ответил он.

— Ну ваше преосвященство, это пообещал сделать я, — спокойно пожал я плечами, — или вы сомневаетесь в моей платёжеспособности?

— И в мыслях не было, давай хотя бы сделаем это пополам, и я сам выберу им этот дом? — попросил кардинал и я решил не выёживаться.

— Если только об этом никто не узнает, чтобы у меня не было проблем с Орсини, — заметил я.

— Разумеется Иньиго, — согласился он со мной, — я это прекрасно понимаю.

— Тогда до встречи ваше преосвященство, простите, но папа нагрузил меня ещё большим количеством дел.

— Разумеется Иньиго, я напишу тебе, — согласился он, отпуская меня.

Кардинал Колонна вышел из дворца и проследил взглядом, как карлик, который всем своим видом выражая благочестие и покорность садится в свою повозку, окружённую тремя сотнями охраны, и уезжает восвояси. Просперо сел в свою, которую охраняло не больше десятка людей, поскольку это было дорогое удовольствие, особенно в свете последних событий и выплаты отступных проклятым Орсини.

— Отец? — на него посмотрели заплаканные глаза красивой молодой девушки, — вы не смогли убедить Святого отца?

— Свадьбе быть, смирись с этим Анна, — хмуро ответил Просперо Колонна, — и твоя часть вины в случившимся тоже есть. Если бы ты была более дальновидной, сейчас была бы женой графа и любимчика папы, а не женой одного из Орсини.

Слёзы брызнули из её глаз оттого, что вскоре предстояло сделать, а после свадьбы ещё и возлечь в постель к Орсини. Худшего будущего для себя она не могла и представить.

— И всё из-за проклятого карлика! — в ненависти сказала она, но пощёчина качнула её голову и обожгла левую щёку.