Тяжёлые и средние танки. Много. Но…

— Вот вы и попались, — сам себе прошептал я, улыбаясь под шлемом.

Отдал приказ паучками и рваным зигзагом, на пределе возможностей фибромышц, рванул к противнику. Который открыл огонь… Неприцельный, бессмысленный, дёрганный.

И дело было в… инфразвуке. Паучки создали сеть вибраций по периметру, который воздействовал на всё внутри. И, в отличие от мифов жёлтой прессы, я, как менталист, знал, что он делает.

Недаром в музеях стояли «артефакт менталиста неизвестного назначения, предположительно — ритуальный». На самом деле инфразвук… ослаблял естественные защитные механизмы мозга. В общем-то, можно было использовать любую эмоцию, но страх — самое то в бою.

И тут даже мой неконтролируемый дар ПРЕКРАСНО сработал. Я просто транслировал страх. При этом — ночь, бой, и мечущиеся тени. Идеальная обстановка.

И стрельба во все стороны, в том числе по своим — прямое следствие этого.

Ну а я… просто работал Напильником. Не как инженер — как простой слесарь, выводя технику из строя, не особо заботясь о трофеях. Просто не до того было.

Выстрелы, крики, ругань: «Они!» — меня обзывали, слепошарые восточники. Какое «они», когда я всё сам? Впрочем, неважно.

В общем, была это довольно нудная, не приносящая удовольствия работа. Растянувшаяся на два часа — мне было откровенно скучно, да и удовольствие я получал только первые минуты — от осознания того, что мои идеи сработали, и что я — безоговорочный молодец. А так — транслируй ужас, да и уничтожай не слишком боеспособных противников…

И тут меня… притормозила мощная телекинетическая стена. Я впал транс, приготовился к бою…

— Свои-свои, хорунжий, — с оскалом, дёргая на поле боя глазами, сообщил источник воздействия.

Форма. Вольный капитан, похоже. Сильный телекинетик. ОЧЕНЬ сильный, эфирное возмущение раза в два мощнее, чем у Разина. Вроде… относительно недалеко от нас стоит.

— И что вам угодно? — оскалился я в ответ. — Я немного занят.

— Я про то же. Граф, слушай, ты тут устроил такую очаровательную мясорубку, что мы сидим без дела.

— И?

— Махнёмся территориями? — бешено блеснул глазами он.

И тут я бегло отметил, через дронов, что он… выхватывал телекинезом восточников и буквально выжимал их, как тряпки. Похоже — маньячелло. Вроде того, что я пытался отыгрывать, но реальный.

И… а мне не пофиг, вообще-то? Этих восточников сюда никто не звал. А продолжать тут резню — никакого желания. Есть доброволец — флаг ему в руки, блин.

— Это… ладно, удовольствиями надо делиться, — махнул я рукой.

— Золотые слова! — покивал этот тип. — За мной должок!

Ну а я потопал к траншее. Поднял дремлющую хоругвь, дрыхнувших пулемётчиков и сместился на позиции этого капитана. Наша «смена» в любом случае заканчивается в полдень, и тут отсутствие ротации уже не «милые шутки». Я просто отведу хоругвь, а трибунал будет ждать командование: сутки такой «рубки» требуют смены по всем и всему.

А мой отход, по Уставу — только награды. Спасение личного состава, потому что дееспособность военных после суток боя в нём прописана очень отчётливо.

Штаб командования базой Де-Кастри, пункт управления береговой артиллерией

Алексей нашёл прекрасное место, где можно укрыться от Благочиния и жандармов, вроде как ищущих его с идиотскими претензиями. А именно — штаб базы. Тут он общался со знакомыми, более того — тот, кто скажет, что он не на службе, будет откровенным лжецом.

Но вот сейчас он был несколько занят. Знакомые сообщили ему, что хоругвь Мехова находится на передовой. На САМОЙ передовой. В то, что этот гадёныш сам сдохнет — Алексей не верил. Но вот если чуть-чуть помочь…

— Уверяю тебя, Грегуар, — почти напевал Алексей, передвигая по столу к полковнику артиллерии портмоне, — Там ТОЧНО нет никого живого. Восточники!

— Алексей… я не могу. Только по приказу, — блеял полковник, строя глазки портмоне.

Содержимое этого аксессуара было ненавязчиво продемонстрированно ему Алексеем и явно впечатлило… Но ломается, сволочь такая! А ведь решить кучу проблем одним махом… От такого Алексей не мог отказаться, продолжая напевать, пододвигая деньги к полковнику.