Шрифт:
— Просто помоги мне немного. Чуть смести прицел.
— Я не могу давать целеуказание без приказа.
— Тебе их дают каждые две минуты, Грегуар.
— Алексей… Да не буду я стрелять по своим! — почти жалобно выдал полковник.
— Если бы там были чужие — я бы понял. Но там — мой сын… — негромко пробормотал Алексей, решительно мотнул головой.
Извлёк из-за пазухи стопку купюр, положил на портмоне, и буквально силой всучил эту конструкцию полковнику.
— Там — враги. А тебе дали приказ, Грегуар.
— Враги, — зачарованно уставился на деньги полковник. — И точно враги, вражьи сыновья! — обернулся к терминалу управления он.
А Алексей молчал и удовлетворённо улыбался: похоже, эта поганая ситуация, тянущаяся уже больше десятилетия, наконец, разрешится.
Передовая обороны, Сахалин, Приморская губерния
Семён Кропоткин ликовал: внутри его жил сильный, с трудом утоляемый голод, который он не только тушил, но и ощущал довольство и сытость, чувствуя как его Дар крошит кости и раздирает плоть. Это было… прекрасно. И на войне, к его безмерному удовольствию, его маленькая прихоть не вызывала неприятностей, а приносила только радость и удовольствие.
И этот Мехов… Вот ещё один достойный и понимающий человек! А не «социопат и псих», как шепталась за спиной прислуга… Пока ей было чем шептать!
На последней мысли Семён расхохотался в голос, с натугой превращая броневик восточников в блин. И…
И вдруг, земля содрогнулась, уходя из-под ног. Дар Семёна удержал его на ногах, но глаза, не отрываясь, смотрели не на врагов. А на траншею, где Семёна ожидал отряд… Раньше ожидал. Бывший отряд. Потому что тяжёлые разрывы превратили часть траншеи в мелкодисперсную пыль. С пластобетоном, отрядом, оружием…
И сама потеря этих людишек была не слишком огорчительна. Хотя его отец, генерал Кропоткин опять начнёт нудеть. Главным было то, что: огонь вела береговая тяжёлая артиллерия, которая была только у Империи. Восходники даже тяжелой техники почти лишились, а береговых орудий на Сахалине у них и не было никогда.
И тем, что огонь вёлся ТОЧНО по тому месту, где должен был быть Семён. То есть это покушение… Да даже если раздолбайство — он это так не оставит!
С этими мыслями, мимоходом разорвав пару восходников, Семён направился в сторону берега. Надо связаться с отцом, сообщить о покушении. И потребовать этих уродов себе! Тут уж отец не откажет, и Семён сполна рассчитается за прерванный праздник!
Глава 6
Очень мне стало интересно, кто это такой «меткий» решил, что моей хоругви и прикомандированным гвардейцам не помешает освежающий душ из артиллерийских снарядов. До такого, несколько раздражённого состояния, что я с рёвом (как вспомню — самому стыдно!) «Избавьте нас от вашего назойливого присутствия, восточники! Не до вас!», правда НАМНОГО короче и даже без цензурных предлогов, поднял воинство колобков. И хоругвь. И пару робопсов, бывших резервом.
Да ещё немножечко светился паразитными потерями эфира… Впрочем, остатки убегающих восточников меня несколько привели в себя. И я даже успел понять, что мудрое неосознанное «отпустило вожжи» контроля. Если бы не это, то с разрушенными траншеями и дырой в обороне… Ну скорее всего мы бы, да и окружающие, просто полегли.
Но пришёл в себя, отвёл хоругвь к линии траншей, не заходя туда. А то мало ли, ещё кто-нибудь «промахнётся». И так и встретили рассвет. На котором транспортная авиация выгрузила нам смену из нескольких хоругвей, отряда гренадёров и штурмовиков гвардии. И, само собой, инженерных войск, буквально «с крыла» занявшимися восстановлением оборонительной фортификации… Да и расширяя её.
На что я немного засмотрелся… и начал немного раздражаться, увидев издевательски покачивающиеся хвосты удаляющихся транспортников. Поймал какого-то капитана и почти без мата спросил — какого хера?!
— Так хорунжий, вы докладывали, что у вас нет «тёплых», — пожал плечами начальник инженеров. — А транспортники полетели забирать выбывших.
— Хм… А нам что, пешком до побережья?
— Ну можете связаться с вашим непосредственным начальством, — пожал плечом в некотором смысле коллега. — А что это у вас такое интересное? — заприметил он колобков.
— Народное творчество, — отрезал я, задумчиво отходя.
Так-то с учётом того, что у нас нет раненых — вполне верно. Пятнадцать километров до побережья мы вполне можем дотопать. Можно поговниться, конечно… Но нет особенного смысла. И для образа «отмороженного психа и кровожадного маньяка» не слишком подходит. Я и без того этот образ несколько «размываю», некоторыми претензиями в разрезе Устава.
А если…
— Хоругвь, а вам деньги нужны? — задумчиво поинтересовался я.
Просто у них остались боеприпасы, которые через несколько часов «сдохнут». А у меня не меньше пяти тонн взрывчатки, выбитой из интенданта, в колобках. И элементарный рационализм говорит, что раз уж нас не забрали воздухом — можно это богатство, скажем так, рентабельно конвертировать.
На этот вопрос раздались высказывания, на тему того что деньги нужны. Но жить очень хочется… просто сборище приверед, а не хоругвь! Ну да ладно, я привык к несовершенству окружающего Мира. Так что уверил в том, что умирать совершенно не обязательно. И мы двинулись к побережью… В паре сотен метров от траншеи.