— Слушайте, — начал я, стараясь говорить, как можно спокойнее. — Я вам не враг. Если хотите — я вас не видел. Иду дальше, а вы — делайте что хотите.

— Очень смешно, — Николай покачал головой. — Ты думаешь, мы поверим, что ты нас не сдашь?

— А зачем мне вас сдавать? — пожал плечами я. — Мне от этого что, премию выдадут?

Лиля задумалась, но лезвие не убрала, проговорив сварливо:

— Нашел дураков! Если мы тебя отпустим, ты сразу побежишь за подмогой, — сказала она.

— А если вы меня прирежете, то через полчаса сюда придет очередной патруль, обнаружит трупы, и на вас объявят настоящую охоту, — парировал я. — Вам это надо, если вас уже списали, как вы говорите?

Николай стиснул зубы, но, кажется, начал сомневаться.

— Ладно, — резко сказал он. — Но, если ты нас продашь — мы тебя найдем. И тогда…

Он не договорил, но смысл был ясен.

— Договорились, — кивнул я.

Лиля наконец убрала заточку, но не спускала с меня глаз. Николай бросил взгляд на лежащего Григория.

— Он живой? — спросила Лиля.

— Да, я просто оглушил. Повезло ему, что башку не раздробил, — проворчал Коля.

Лиля и Николай быстро обыскали Григория, забрали его патроны, винтовку и штык к ней, я боялся, что они все-таки избавятся от нас. Но, они просто пошарили по карманам, а затем ушли в сторону реки, растворившись на лесной дороге в вечерних тенях наступающих сумерек. Я опустился на колени рядом с напарником, проверяя его состояние. Пульс был ровный, на виске уже наливалась большая шишка, но кровь не текла. Неожиданно Григорий застонал. «Повезло, что жив остался, — подумал я. — Еще бы чуть сильнее ударил этот здоровяк Коля, — и мог бы не очнуться». И я вздохнул:

— Эх, Гриша, не повезло же нам с тобой сегодня с дежурством…

А вдалеке уже слышались голоса и шаги — на выстрел, наконец, кто-то шел. Должно быть, солдаты из лагеря, обеспокоенные выстрелом, выслали дозор. И точно. Через несколько минут из-за деревьев показались трое военных с винтовками наперевес.

— Стой! Кто такие? Кто стрелял? — крикнул старший, узкоглазый сержант с монгольскими чертами лица.

— Мы дружинники! — поднял я руки, чтобы не спровоцировать выстрел. — Мой напарник ранен, нужна помощь!

Увидев наши красные повязки, солдаты подбежали, осмотрели Григория.

— Что случилось? — спросил старший дозора, пока двое других поднимали моего напарника.

— Напали двое. Беглецы с лесоповала, — ответил я. — Один ударил его ногой и отобрал винтовку, потом оглушил прикладом. А другой напал на меня и нож мне к горлу приставил.

— Почему не сопротивлялся? — сурово спросил сержант.

— Так я новенький, в патруле всего второй раз, да и оружия мне не выдали… — пробормотал я.

— А они куда делись? — задал он очередной вопрос.

— К реке побежали, — показал я направление.

Сержант резко свистнул, и из кустов выскочил еще один солдат, совсем молоденький, с винтовкой в руках.

— Беги, доложи лейтенанту: двое беглых с лесоповала обнаружены на дороге, не доходя до Пигиливки полкилометра, направляются к переправе. Пусть высылают группу на перехват.

Молодой боец закивал и бросился докладывать, а сержант снова повернулся ко мне:

— Ты как, ранен? У тебя кровь на шее.

— Нет, пронесло. Ничего особенного. Просто царапина от заточки, когда к горлу приставили, — сказал я, ощупывая порез пальцами, который неприятно свербел.

— Тогда идем с нами. Покажешь, где их видел, — велел сержант.

Я кивнул, но внутри все сжалось. Если Лиля и Николай будут пойманы — они наверняка расскажут о моем малодушии, да еще и справедливо решат, что это я их сдал, показав военным направление, в котором они скрылись. И тогда их угроза мне станет реальной. Убьют они меня, если такая возможность им только представится. Но, выбор я сделал, и потому побежал вместе с военными по следам беглецов. Земля после дождя была мягкой, и отпечатки их кроссовок четко виднелись на суглинке.

— Они явно не из наших и не из местных, — пробормотал сержант. — Отпечатки обуви незнакомые, а шаги неровные, петляют.

— Они из нашего времени, — сказал я. — Из девяностых. Вот, посмотрите, у меня на кроссовках похожий протектор, хотя я сам из времени на четверть века позже.

Я сильно топнул, отпечатав свой след на глине. И солдаты переглянулись.

— Опять эти… попаданцы, — пробормотал кто-то из них.

Сержант ничего не сказал, только ускорил бег. И вскоре тропа и следы вывели нас к крутому спуску к реке с обрыва. Внизу виднелась узкая полоска берега, а за ней — темная речная гладь, довольно широкая в этом месте. И следы беглецов спускались к самой воде, теряясь в зарослях камышей, разросшихся в заводи.