Ужасно ошибиться. Да. Но безответственно не быть правым – если только мы сможем определить, что такое правота. Предположим, нам удастся выяснить, как в мозге формируются осознанные чувства и как они проявляются в поведении животных. Тогда, возможно, мы даже сможем проводить диагностические тесты.

Когда Архимед лежа в своей ванне понял, как можно проверить, сделана ли царская корона из чистого золота, он выскочил и голым побежал по улицам Сиракуз. Я лежу в ванне на краю пустыни и жду того самого эффекта эврики.

Философ Джерри Фодор сказал: «Мы не знаем даже в общих чертах, как мозг (или что-либо еще физическое) может быть локусом сознания. Это, безусловно, одна из главных метафизических загадок; не стоит надеяться, что кто-нибудь когда-нибудь ее разгадает».

Похоже, ждать придется долго.

На предыдущих страницах я часто использовал термины «сентиентность» и «сознание», не обращая внимания на определения. Это легко сделать, когда вы нежитесь в ванне. Легко это сделать и тогда, когда вы сидите за столом и пишете научную работу. Признаюсь, иногда я противоречу сам себе.

Учитывая серьезность нашей темы, мы не можем позволить себе небрежно относиться к языку. Поэтому впредь я буду осторожнее, но при этом стану более многословным.

Начнем со слов «сентиентный» и «сентиентность». Прилагательное «сентиентный» вошло в употребление в начале XVII века для обозначения любого существа – человека или кого-либо еще – реагирующего на сенсорные раздражители. Но впоследствии понятие стало более узким, так как возникла необходимость подчеркнуть внутреннее качество опыта: какие ощущения испытывает субъект. И к тому времени, когда стали обсуждаться вопросы сентиентности, о признании существ сентиентными, в частности, в книге 1839 года о жестоком обращении с животными[1], – речь шла о том, есть ли у животных чувственный опыт, подобный нашему.

Таким образом, сентиентность, по крайней мере в первом случае, приобретает определение через объяснение. Если мы задаемся вопросом, является ли другое существо сентиентным, то наше понимание ситуации будет основываться на том, чем это является для нас. Быть сентиентным – значит иметь соответствующий опыт: например, воспринимать красный цвет, глядя на мак, или испытывать ощущение сладости, пробуя кусок сахара.

Однако, как ученые, мы должны отстраниться от опыта первого лица. Мы должны понять, чем объективно являются ощущения. Я буду возвращаться к этому снова и снова по мере того, как мы будем двигаться дальше. Но пока скажем, что ощущения – это, по сути, ментальные состояния – идеи, – которые передают то, что происходит с нашими органами чувств: свет в глазах, звук в ушах, запах в ноздрях и так далее. Они предоставляют нам как субъектам информацию о сенсорных раздражителях, распределении и интенсивности, телесной локализации раздражения и особенно о том, как мы оцениваем их: боль в пальце ноги – это ужасно; красный цвет – наполняет меня энергией.

Но «получение» этой информации – лишь половина дела. Ведь, как может подтвердить каждый из нас, ощущения имеют качественный аспект, который отличает их от всех других ментальных состояний и установок. У боли, запаха, зрительного восприятия и так далее есть нечто общее, чего нет у наших мыслей, убеждений, желаний и прочего. За неимением лучшего слова скажем, что это нечто исключительно «очаровательное».

Мы можем не знать точно, что это за очаровательное нечто, но мы можем быть уверены, что оно есть. Предположим, что у вас появился новый орган чувств в дополнение к тем, которые уже есть: например, орган, воспринимающий магнитные поля. Ваши ощущения будут так же отличаться от зрительных, как зрительные от тактильных или слуховых. Но если они по-своему столь же очаровательны, то вы сразу поймете, что они находятся на одном уровне с остальными.

Теперь, когда мы спрашиваем о наличии сентиентности у нечеловеческого существа, применяется тот же самый принцип. Ощущения такого организма не обязательно полностью совпадут с нашими. Существо может обладать органами чувств, которых нет у нас. Но качество его ощущений должно быть таким, что, будь они нашими, мы бы признали их принадлежность к тому же «очаровательному» классу.

У философов есть другое слово. Они называют это особое качество «феноменальным свойством», а его конкретные примеры – такие как феноменальная краснота или сладость, – «квалиа». Более того, когда люди испытывают квалиа, то говорят о том, «на что это похоже» или «каково это»: каково чувствовать боль от укуса пчелы, и было ли это – или могло ли быть – похоже на ощущения магнитного севера. Хотя ни один из этих терминов не является идеальным, я буду использовать их так, как это делают другие. Существо является разумным, если (но только если) оно осознанно испытывает квалиа – в силу чего происходит становление существа самим собой.

Давайте обратимся к термину «сознание». Когда мы осознаем, что имеем феноменальные качества, можно сказать, что мы «феноменально сознательны». Для многих философов феноменальное сознание – это единственный вид сознания, который имеет значение. Дэвид Чалмерс, например, говорит: «Я использую «опыт», «сознательный опыт» и «субъективный опыт» так или иначе взаимозаменяемо как синонимы феноменального сознания».[2]

Однако здесь нам следует проявить некоторую осторожность. Слово «сознание» используется гораздо дольше, чем «сентиентность» или «феноменальное сознание», и за это время оно приобрело значительно более широкий смысл как в повседневной речи, так и в психологии. Самое древнее значение, восходящее к классическим временам, связано с самопознанием: мы говорим, что человек осознает психическое состояние, когда он знает, что оно у него есть. Современное значение в когнитивной науке связано с обработкой информации: мы говорим, что состояние является осознанным, когда его содержимое доступно глобальному рабочему пространству в мозге. Ни одно из этих определений не ограничивает сознание состояниями, обладающими феноменальным измерением.

Феноменальное сознание, несомненно, является разновидностью сознания. Мы знаем о наших ощущениях. Они влияют на наши суждения и решения. Но, по сравнению с другими ментальными состояниями, которые мы осознаем, ощущения явно образуют отдельную категорию состояний. Чтобы понять, что в них такого особенного, нам придется рассказать историю феноменального сознания отдельно от истории сознания в целом.

Итак, в самом начале давайте посмотрим на ситуацию поближе, чтобы понять, к чему относится феноменальное сознание.