Перед многоуважаемым ректором поставили микрофонную стойку, он и другие преподаватели снизошли до протягивания мне рук для пожатия, а журналюги тем временем старательно фиксировали происходящее. Столько раз в телек попадал, что уже как-то и не интересно, но улыбаться и махать это не мешает — меня же тут чествуют, а не чихвостят на всю Поднебесную!

— Как ректор университета Цинхуа, я очень горд тем, что именно наш университет был выбран этим удивительным юношей, — положив руку мне на плечо, ловко передернул факты так, как ему выгодно, Гу Лей.

Я просто поступил туда, куда взяли! Впрочем, чего еще ждать от чиновника такой величины — зачем врать, если можно просто подать информацию как нужно?

Народ отозвался аплодисментами, свистом и радостными воплями.

— Наш университет имеет славную историю, навсегда вписанную в бесконечное полотно истории Поднебесной, — продолжил ректор. — И мы все надеемся, что студент первого года обучения Ван напишет ее новый, достойный наших великих предшественников, свиток, приумножив славу Цинхуа.

Под новую вспышку ликования многоуважаемый Гу Лей вручил мне почетную грамоту «За заслуги перед университетом» и перешел к дальнейшей раздаче репутационных пряников:

— Уважаемый тренер Ло Канг известен многим как настоящий профессионал с многолетним опытом и моральный ориентир, — не заслуженно на мой взгляд похвалил разведенного и довольно желчного тренера Ло ректор. — И только такой профессионал мог огранить столь талантливый самородок, как студент Ван.

Под аплодисменты — гораздо менее старательные, надо признать — довольному Ло Кангу тоже вручили грамоту, и на этом торжественную часть мероприятия свернули — преподаватели под присмотром охраны провели нас до автобуса, который поехал к главному административному корпусу: не станет же ректор нас лично доставлять в общагу!

— Может ли университет чем-то помочь тебе, Ван? — с заботливой улыбкой спросил Гу Лей.

На стандартные вопросы отвечают стандартно:

— Огромное вам спасибо, многоуважаемый господин ректор. Я очень благодарен Цинхуа за все, что он для меня сделал и буду стараться изо всех сил, чтобы отплатить ему за добро.

— Цинхуа ценит талантливых студентов, — улыбка Гу Лея стала чуть более натуральной, а декан, вынув из протянутого секретарем портфеля просто до безобразия упитанный бандерольного формата конверт, с улыбкой дедушки на дне рождения любимого внука вручил его мне.

— Огромное спасибо! — поблагодарил я и с поклоном принял «премию».

Но почему наличкой?! Вы хоть понимаете, что своими руками учите студента оперировать «налом», чтобы не платить налоги? Можно же нормально оформить — как материальную помощь или там супер-стипендию.

Получил конвертик и тренер Ло — более чем солидный, но поменьше моего — а остаток пути я рассказывал многоуважаемому ректору о том, как пасторальна и беззаботна, но наполнена созидательным трудом жизнь в деревне.

У административного корпуса все лишние нас покинули, и Фэй Го уничтожил остатки торжественной атмосферы циничным вопросом:

— А мне почему не дали конверт?

Тренер Ло издевательски хохотнул:

— Потому что подкаблучникам деньги давать бесполезно — все равно жена отберет.

Гоготнув, я «утешил» телохранителя:

— Просто они не могут предложить тебе ничего лучше, чем имеющееся членство в Клубе любителей качественного питания.

— Если тебя это утешит — Шу тоже получит премию, — утешил Фэй Го по-настоящему Ло Канг и издевательски спросил. — Попросишь у нее на карманные расходы?

— Попрошу на подарок ей, — безмятежно улыбнулся сотрудник элитной спецслужбы. — Помни, друг Ло, что «ограненный тобой самородок» велел избегать негативной атмосферы, а ты ведь привык его слушаться? — вернул «подачу» с процентами.

— В отличие от тебя, гора мускулов, интеллектуально развитые люди способны отличать дружеские шутки от «негативной атмосферы», — парировал тренер Ло.

Смартфон пиликнул уведомлением, я достал его из кармана и увидел сообщение от Кати:

«Ничего себе толпа! Я даже пробиться к тебе не смогла».

Пальцы будто сами набрали ответ:

«А тебе и не нужно. Давай завтра куда-нибудь сходим?».

Мы с Фэй Го сидели на диване в моей гостиной перед настроенным на новостной канал телеком. Ждем большой репортаж про меня — родные написали, сказали, что журналюги целый день отирались в родной деревне, снимая всех подряд. Посмотрим, на что способны отечественные пропагандисты, а пока можно скоротать ожидание вскрытием полученного от университета конвертика. Ого, прямо доллары! А сколько? «Соточка» раз, «соточка» два…

— Двести пятьдесят тысяч, — поделился я итогом с телохранителем. — И что мне с ними делать?

— Можешь отдать мне, — предложил он.

— Смешно, — оценил я. — Но я думаю о чисто технической стороне вопроса — как мне эту непрактичную иноземную бумагу превратить в практичные цифры юаней на экране смартфона. Как говорят иностранные бандиты — нужно эти деньги «отмыть».

— А зачем? — пожал плечами телохранитель. — Просто отнеси их в банк — кому есть дело до твоей мелочи?

Так-то да — четверть миллиона по меркам настоящих коммунистов это мелочь, насколько я уже успел понять.