***

Он не ждал, что самоуверенная бабёнка станет по-кроличьи обмирать в его объятиях или изображать неземную страсть, как продажная девица, желающая угодить клиенту. Больше всего это было похоже, по его мнению, на обсуждение брачного договора с её отцом: любезный сир, мы здесь с вами по делу, не отвлекайтесь. И чувствовался, что и говорить, немалый опыт. Неудивительный, конечно, для вдовы и матери двоих детей.

— У вас кто-то остался в Озёрном? — вопрос был дурацкий, но вырвался как-то сам собой.

— Не считая детей, отца, друзей и кошачьей банды? — уточнила она со смешком. — Официального фаворита у меня нет, если вы об этом.

— Странно, — съязвил он, почему-то задетый её небрежным тоном. Словно она не в первый раз исполнила супружеский долг, а так… отметила галочкой выполненный пункт в договоре.

— Странно? — удивилась она. — То есть, вы не представляете, какие типы вертятся вокруг молодой состоятельной вдовы? Лучше уж мальчики в борделе — там всё честно: им деньги, мне удовольствие, и никто никому не врёт про большую и чистую любовь к твоему кошельку.

— Вы бывали в борделе? — удивился он. Ну вот сомневался он, что она вообще способна испытывать удовольствие от плотской любви.

— Регулярно, дорогой супруг. Невозможно нормально вести дела с бесконечными мигренями. А когда какой-нибудь безденежный сир нежно берёт тебя за руку и проникновенно смотрит тебе в глаза, никакой недо… м-м… никакая неудовлетворённость не должна мешать тебе вежливо послать его к оркам в горы.

— Как-то вы не по-женски рассуждаете, — слегка опешил Ламберт. — А любовь? А счастье? А тот, за кем можно пойти на край света?

Она заржала. Вот не захихикала и даже не засмеялась, а просто заржала, как заржал бы любой из братьев Ламберта и он сам, заговори с ним кто-нибудь на такую тему.

— Ох, простите, — сказала она. — Не хотела вас оскорбить, но вы как будто дамских романов начитались, честное слово. Нет, я их тоже иногда читаю, чтобы голову проветрить… Однако люблю я детей, отца и кошек. И подругу, которая мне как сестра. И ради них продам последние панталоны с себя, если понадобится, и убью своими руками, если возникнет такая необходимость. А бежать за кем-то на край света? Пф-ф… Нет, сир Ламберт, любовников у меня нет и нет желания их заводить. Если вас так уж заботит моя верность, — зачем только она вам, кто бы мне объяснил? — считайте, что она включена в наш договор.

— А она в него не включена? — ядовито спросил он. Определённо, эта нахалка раздражала его всё сильнее, но одновременно и дразнила, словно бросая вызов. Это не служанке приказать зайти вечером и не шлюхе заплатить.

— А вы что, не читали договор прежде чем подписать? — поразилась она. Вот прямо поразилась, без всякого притворства. — Так, — сказала она, и тон её резко стал деловым, сухим и холодным. — Дорогой супруг, очень вас прошу, прежде чем вы или кто-то из ваших братьев, особенно сир Георг, хоть что-то подпишет, я должна сначала прочесть это сама. Будь это хоть счёт от молочника. В ваших же интересах.

Гости, как водится, разъезжаться не спешили, но Елена рассудила, что с их выпроваживанием хозяева справятся сами, и отправилась в трактир к отцу, чтобы вместе с ним забрать детей с мельницы.

Разумеется, не одна: отец сделал ей на бракосочетание подарочек, от которого и супруг, и оба его брата должны были зубы себе в пыль стереть. Он ей на пять лет вперёд нанял личную охрану, женщин, чтобы никаких дурацких разговоров не пошло по всей Волчьей Пуще (хотя… болтали же люди, будто Сандра Елене не просто подруга). Двух немолодых, битых-тёртых тёток — магессу и мечницу. Наглых, как и полагается ветеранам Гильдии наёмников, циничных, свято чтущих только подписанные контракты. Магесса-стихийница, уже начинающая оплывать, а от сравнительно спокойной жизни в течение грядущих пяти лет обещавшая окончательно располнеть крашеная блондинка, на сословия плевать хотела в принципе, а её слегка мужеподобная напарница, смерив сира Георга надменным взглядом, обронила через нижнюю губу: «Сира Симона из Люпинов, что в Семиречье, к вашим услугам, барон. Перчатку бросать?»

Про перчатку, по мнению Елены, сказано было зря, да и вообще получалось, будто дорогому зятю отец ни на грош не доверяет, не верит даже в его способность защитить супругу. С другой стороны, всё это лишний раз напоминало барону и его семье, что сир Ламберт не мельничиху в жёны взял, осчастливив её этим браком. Что Феррам от сеньоров Волчьей Пущи требуется исключительно имя, а о собственной защите суконщики вполне способны позаботиться сами. Девятеро знают, от каких проблем отец избавлял Елену, а каких подкидывал щедрой рукой, но контракт был подписан, аванс внесён, и пока она спускалась с холма, где стоял замок, в городок у его подножия, за спиной у неё неотступно держались две наёмницы. Это было привычно для Елены, над которой отец трясся с самого её рождения, а вот как воспримут это горожане?

— Ну, что? — встретил её вопросом отец. — Совсем плохо или терпимо? После полудня, как пообедаем, я иду к барону отдавать деньги по брачному договору. Если совсем уж невыносимо, заберу тебя в Озёрный.

— Со словами: «Да кому ты тут нужна?» — хмыкнула Елена. — Терпимо пока что, а к Солнцевороту всё равно ехать в город. Карету пришлёте за мной недельки за две-три до праздников? Со строгим наказом собраться за вечер и вот прямо утром выезжать?

— Чтобы у тебя её не клянчили на поездки по родне и соседям?