— Сэр, газета «Зеркало Ландариума». Как вы оцениваете действия шахтеров? Чем все закончится?

Полисмен недовольно посмотрел на Уилсона, но тем не менее ответил сквозь зубы.

— Сэр, люди имеют данное королем и парламентом право на собрания. Пока не нарушается закон, мы не вмешиваемся.

Артур сделал несколько стенографических заметок в книжке. Уже приготовился задавать следующий вопрос, но сержант предупреждающе поднял руку в белой перчатке.

— Сэр, отойдите. Вы мешаете работе полиции.

Молча кивнув, Уилсон отошел. Разговорить полисменов он не рассчитывал, но все равно стоило попытаться. Так было верно с точки зрения повествования — дать высказаться обеим сторонам.

Приблизился к собравшимся шахтерам. На явного чужака смотрел с подозрением. Артур набрал воздуха в легкие, подавил приступ кашля, и громко проговорил, чтобы услышало побольше людей.

— Я журналист газеты «Зеркало Ландариума». Хочу взять интервью, на его основе представлю ваши требования в статье. С кем можно поговорить?

Конкретного ответа не последовало. Пара мужчин неопределенно указали вглубь толпы. Артур двинулся к постаменту статуи Чарльза Первого. Шахтеры признали в Уилсоне союзника, поэтому расступились насколько это было возможно и пропустили.

Уже там Артур повторил про газету и комментарий для статьи. К нему повернулся приземистый мужчина, до этого объяснявший, как правильно натянуть очередной транспарант.

Он первым протянул ладонь в приветствии и стиснул кисть Уилсон к крепкой рукопожатии.

— Вальтер Шульц, бригадир, шахты Айпдейла.

— Артур Уилсон, журналист «Зеркала». Мистер Шульц, вы организатор митинга?

— Не думаю. Людей собрало движение социалистов и сам Колин Милтон. Но он ведь не шахтер, потому и не пришел. Выходит, здесь я за главного. Ну и еще пара бригадиров из графства Зоттершир.

— Хорошо. Мистер Шульц, ответите на несколько вопросов для заметки?

— Ну, как смогу расскажу. Только говорю я не очень.

— Чего шахтеры хотят добиться этим протестом?

Бригадир задумался почти на минуту, пытаясь правильно сформулировать ответ. Артур терпеливо ждал. Привык, что рабочие могут теряться, когда их внезапно просят заговорить. И относился понимающе.

— С тех пор, как стали возить белый уголь, дела у нас идут неважно. Мы и без того работает по шестнадцать часов под землей за жалкие пенсы. А эти из Инготии цены сбивают. И нам выплату за тонну угля понизили.

— Как владельцы шахт это обосновали?

— Говорят, либо так, либо закрываться. Не выдерживают эту… Конкуренцию. Это ведь там решают, какая цена на уголь будет, — бригадир кивнул на биржу. — Вот пришли им в лицо высказать.

Артур повернул голову к зданию. Прошелся взглядом по фасадным окнам. Не заметил ни одного человека. Маклеров куда сильнее интересовала биржевая торговля. И собрание шахтеров проигнорировали.

— Какие требования выдвигает ваше движение, мистер Шульц?

— Мы требуем ввести акциз на белый уголь. Чтобы цена стала выше. И люди вернулись за нашим углем, настоящим, из земли Альбии Матры.

Артур записал последнюю фразу. Цитата показалась неплохой.

— Вы не боитесь полиции? Прошлые массовые протесты заканчивались кровью.

— Мы честные и мирные люди. Не хотим насилия. Просто требуем, чтобы король и парламент подумали о жителях, а не богатствах из колоний.

— Каких результатов вы ожидаете от протеста, мистер Шульц?

— Не знаю. Тут надо лидеров движения спрашивать. Хочу верить в наше правительство. По опыту скажу — будет хуже.

— Если сегодняшнее собрание не даст результата, то вы вернетесь на площадь?

Бригадир почти не задумываясь твердо ответил.

— Да. Сколько раз потребуется — столько и вернемся. Это не честно, понимаете? Мы работаем на износ, до смерти трудимся в забоях. А белый уголь — словно волшебный. Не бывает такого, чтобы горел ярко и много часов.

Журналист часто кивал, водя карандашом по странице. Материала на тридцать строк текста набралось. Бригадир явно распалился и был готов говорить еще. Но Артур понимал, что дальше пойдут преимущественно эмоции, плохо подходящими для заметки.

— Благодарю, мистер Шульц. Вы очень помогли. В следующем номере «Зеркала Ландариума» будет написано о вашей стремлении отстоять интересы шахтеров.

Бригадир серьезно кивнул на прощание и вернулся к рабочие, которые уже закрепили ткань на двух жердях, разошлись в две стороны, натянув лозунг. Артур задрал голову, но смог разобрать только одно слово — жизнь.