Ревизор (параллельный перевод)
вернуться

Гоголь Николай Васильевич
Шрифт:
I like your candor and kind-heartedness exceedingly. And I am free to say, I ask for nothing else than devotion and esteem-esteem and devotion. Мне очень нравится ваша откровенность и радушие, и я бы, признаюсь, больше бы ничего и не требовал, как только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.
SCENE IX Явление IX
The above and the Servant, accompanied by Osip. Те же и трактирный слуга, сопровождаемый Осипом.
Bobchinsky peeps in at the door. Бобчинский выглядывает в дверь.
SERVANT. Слуга.
Did your Honor wish anything? Изволили спрашивать?
KHLESTAKOV. Хлестаков.
Yes, let me have the bill. Да; подай счет.
SERVANT. Слуга.
I gave you the second one a little while ago. Я уж давича подал вам другой счет.
KHLESTAKOV. Хлестаков.
Oh, I can't remember your stupid accounts. Я уж не помню твоих глупых счетов.
Tell me what the whole comes to. Говори, сколько там?
SERVANT. Слуга.
You were pleased to order dinner the first day. The second day you only took salmon. And then you took everything on credit. Вы изволили в первый день спросить обед, а на другой день только закусили семги и потом пошли всё в долг брать.
KHLESTAKOV. Хлестаков.
Fool! [Starts to count it all up now.] How much is it altogether? Дурак! еще начал высчитывать. Всего сколько следует?
GOVERNOR. Городничий.
Please don't trouble yourself. He can wait. [To the Servant.] Get out of here. The money will be sent to you. Да вы не извольте беспокоиться, он подождет. (Слуге.) Пошел вон, тебе пришлют.
KHLESTAKOV. Хлестаков.
Yes, that's so, of course. [He puts the money in his pocket.] В самом деле, и то правда. (Прячет деньги.)
The Servant goes out. Слуга уходит.
Bobchinsky peeps in at the door. В дверь выглядывает Бобчинский.
SCENE X Явление X
The Governor, Khlestakov and Dobchinsky. Городничий, Хлестаков, Добчинский.
GOVERNOR. Городничий.
Would you care to inspect a few institutions in our town now-the philanthropic institutions, for instance, and others? Не угодно ли будет вам осмотреть теперь некоторые заведения в нашем городе, как-то -богоугодные и другие?
KHLESTAKOV. Хлестаков.
But what is there to see? А что там такое?
GOVERNOR. Городничий.
Well, you'll see how they're run-the order in which we keep them. А так, посмотрите, какое у нас течение дел... порядок какой...
KHLESTAKOV. Хлестаков.
Oh, with the greatest pleasure. I'm ready. С большим удовольствием, я готов.
Bobchinsky puts his head in at the door. Бобчинский выставляет голову в дверь.
GOVERNOR. Городничий.
And then, if you wish, we can go from there and inspect the district school and see our method of education. Также, если будет ваше желание, оттуда в уездное училище, осмотреть порядок, в каком преподаются у нас науки.
KHLESTAKOV. Хлестаков.
Yes, yes, if you please. Извольте, извольте.
GOVERNOR. Городничий.
Afterwards, if you should like to visit our town jails and prisons, you will see how our criminals are kept. Потом, если пожелаете посетить острог и городские тюрьмы - рассмотрите, как у нас содержатся преступники.
KHLESTAKOV. Хлестаков.
Yes, yes, but why go to prison? Да зачем же тюрьмы?
We had better go to see the philanthropic institutions. Уж лучше мы обсмотрим богоугодные заведения.
GOVERNOR. Городничий.
As you please. Как вам угодно.
Do you wish to ride in your own carriage, or with me in the cab? Как вы намерены: в своем экипаже или вместе со мною на дрожках?
KHLESTAKOV. Хлестаков.
I'd rather take the cab with you. Да, я лучше с вами на дрожках поеду.
GOVERNOR [to Dobchinsky]. Городничий (Добчинскому).
Now there'll be no room for you, Piotr Ivanovich. Ну, Петр Иванович, вам теперь нет места.
DOBCHINSKY. Добчинский.
It doesn't matter. I'll walk. Ничего, я так.
GOVERNOR [aside, to Dobchinsky]. Городничий (тихо Добчинскому).
Listen. Run as fast as you can and take two notes, one to Zemlianika at the hospital, the other to my wife. [To Khlestakov.] May I take the liberty of asking you to permit me to write a line to my wife to tell her to make ready to receive our honored guest? Слушайте: вы побегите, да бегом, во все лопатки, и снесите две записки: одну в богоугодное заведение Землянике, а другую жене. (Хлестакову.) Осмелюсь ли я попросить позволения написать в вашем присутствии одну строчку к жене, чтоб она приготовилась к принятию почтенного гостя?
KHLESTAKOV. Хлестаков.
Why go to so much trouble? Да зачем же?..
However, there is the ink. I don't know whether there is any paper. А впрочем, тут и чернила, только бумаги - не знаю...
Would the bill do? Разве на этом счете?
GOVERNOR. Городничий.
Yes, that'll do. [Writes, talking to himself at the same time.] We'll see how things will go after lunch and several stout-bellied bottles. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.) А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки!
We have some Russian Madeira, not much to look at, but it will knock an elephant off its legs. Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног.
If I only knew what he is and how much I have to be [on] my guard. He finishes writing and gives the notes to Dobchinsky. As the latter walks across the stage, the door suddenly falls in, and Bobchinsky tumbles in with it to the floor. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену.
All exclaim in surprise. Все издают восклицания.
Bobchinsky rises. Бобчинский подымается.)
KHLESTAKOV. Хлестаков.
Have you hurt yourself? Что? не ушиблись ли вы где-нибудь?
BOBCHINSKY. Бобчинский.
Oh, it's nothing-nothing at all-only a little bruise on my nose. Ничего, ничего-с, без всякого-с помешательства, только сверх носа небольшая нашлепка!
I'll run in to Dr. H?bner's. He has a sort of plaster. It'll soon pass away. Я забегу к Христиану Ивановичу: у него-с есть пластырь такой, так вот оно и пройдет.
GOVERNOR [making an angry gesture at Bobchinsky. To Khlestakov]. Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).
Oh, it's nothing. Это-с ничего.
Now, if you please, sir, we'll go. Прошу покорнейше, пожалуйте!
I'll tell your servant to carry your luggage over. [Calls Osip.] Here, my good fellow, take all your master's things to my house, the Governor's. А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.) Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, - тебе всякий покажет.
Anyone will tell you where it is. By your leave, sir. [Makes way for Khlestakov and follows him; then turns and says reprovingly to Bobchinsky.] Couldn't you find some other place to fall in? Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому). Уж и вы! не нашли другого места упасть!
Sprawling out here like a lobster! Goes out. After him Bobchinsky. И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Curtain falls. Занавес опускается.
ACT III ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
SCENE: The same as in Act I. Комната первого действия.
SCENE I Явление I
Anna Andreyevna and Marya Antonovna standing at the window in the same positions as at the end of Act I. Анна Андреевна, Марья Антоновна стоят у окна в тех же самых положениях.
ANNA. Анна Андреевна.
There now! We've been waiting a whole hour. All on account of your silly prinking. You were completely dressed, but no, you have to keep on dawdling.-Provoking! Ну вот, уж целый час дожидаемся, а все ты с своим глупым жеманством: совершенно оделась, нет, еще нужно копаться...
Not a soul to be seen, as though on purpose, as though the whole world were dead. Было бы не слушать ее вовсе. Экая досада! как нарочно, ни души! как будто бы вымерло все.
MARYA. Марья Антоновна.
Now really, mamma, we shall know all about it in a minute or two. Да, право, маменька, чрез минуты две всё узнаем.
Avdotya must come back soon. [Looks out of the window and exclaims.] Oh, mamma, someone is coming-there down the street! Уж скоро Авдотья должна прийти. (Всматривается в окно и вскрикивает.) Ах, маменька, маменька! кто-то идет, вон в конце улицы.
ANNA. Анна Андреевна.
Where? Где идет?
Just your imagination again!-Why, yes, someone is coming. У тебя вечно какие-нибудь фантазии. Ну да, идет.
I wonder who it is. Кто же это идет?
A short man in a frock coat. Небольшого роста... во фраке...
Who can it be? Кто ж это? а?
Eh? The suspense is awful! Это, однако ж, досадно!
Who can it be, I wonder. Кто ж бы это такой был?
MARYA. Марья Антоновна.
Dobchinsky, mamma. Это Добчинский, маменька.
ANNA. Анна Андреевна.
Dobchinsky! Какой Добчинский?
Your imagination again! Тебе всегда вдруг вообразится этакое...
It's not Dobchinsky at all. [Waves her handkerchief.] Ho, you! Come here! Quick! Совсем не Добчинский. (Машет платком.) Эй вы, ступайте сюда! скорее!
MARYA. Марья Антоновна.
It is Dobchinsky, mamma. Право, маменька, Добчинский.
ANNA. Анна Андреевна.
Of course, you've got to contradict. Ну вот, нарочно, чтобы только поспорить.
I tell you, it's not Dobchinsky. Говорят тебе - не Добчинский.
MARYA. Марья Антоновна.
Well, well, mamma? А что? а что, маменька?
Isn't it Dobchinsky? Видите, что Добчинский.
ANNA. Анна Андреевна.
Yes, it is, I see now. Why do you argue about it? [Calls through the window.] Hurry up, quick! You're so slow. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, - из чего же ты споришь? (Кричит в окно.) Скорей, скорей! вы тихо идете.
Well, where are they? Ну что, где они?
What? А?
Speak from where you are. Да говорите же оттуда - все равно.
It's all the same. Что? очень строгий?
What? А?
He is very strict? Eh? And how about my husband? [Moves away a little from the window, exasperated.] He is so stupid. He won't say a word until he is in the room. А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.) Такой глупый: до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
SCENE II Явление II
Enter Dobchinsky. Те же и Добчинский.
ANNA. Анна Андреевна.
Now tell me, aren't you ashamed? Ну, скажите, пожалуйста: ну, не совестно ли вам?
You were the only one I relied on to act decently. They all ran away and you after them, and till now I haven't been able to find out a thing. Я на вас одних полагалась, как на порядочного человека: все вдруг выбежали, и вы туда ж за ними! и я вот ни от кого до сих пор толку не доберусь.
Aren't you ashamed? Не стыдно ли вам?
I stood godmother to your Vanichka and Lizanko, and this is the way you treat me. Я у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили!
DOBCHINSKY. Добчинский.
Godmother, upon my word, I ran so fast to pay my respects to you that I'm all out of breath. Ей-Богу, кумушка, так бежал засвидетельствовать почтение, что не могу Духу перевесть.
How do you do, Marya Antonovna? Мое почтение, Марья Антоновна!
MARYA. Марья Антоновна.
Good afternoon, Piotr Ivanovich. Здравствуйте, Петр Иванович!
ANNA. Анна Андреевна.
Well, tell me all about it. Ну что?
What is happening at the inn? Ну, рассказывайте: что и как там?
DOBCHINSKY. Добчинский.
I have a note for you from Anton Antonovich. Антон Антонович прислал вам записочку.
ANNA. Анна Андреевна.
But who is he? A general? Ну, да кто он такой? генерал?
DOBCHINSKY. Добчинский.
No, not a general, but every bit as good as a general, I tell you. Such culture! Such dignified manners! Нет, не генерал, а не уступит генералу: такое образование и важные поступки-с.
ANNA. Анна Андреевна.
Ah! So he is the same as the one my husband got a letter about. А! так это тот самый, о котором было писано мужу.
DOBCHINSKY. Добчинский.
Exactly. Настоящий.
It was Piotr Ivanovich and I who first discovered him. Я это первый открыл вместе с Петром Ивановичем.
ANNA. Анна Андреевна.
Tell me, tell me all about it. Ну, расскажите: что и как?
DOBCHINSKY. Добчинский.
It's all right now, thank the Lord. Да, слава Богу, все благополучно.
At first he received Anton Antonovich rather roughly. He was angry and said the inn was not run properly, and he wouldn't come to the Governor's house and he didn't want to go to jail on account of him. But then when he found out that Anton Antonovich was not to blame and they got to talking more intimately, he changed right away, and, thank Heaven, everything went well. Сначала он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и, слава Богу, все пошло хорошо.
They've gone now to inspect the philanthropic institutions. Они теперь поехали осматривать богоугодные заведения...
I confess that Anton Antonovich had already begun to suspect that a secret denunciation had been lodged against him. I myself was trembling a little, too. А то, признаюсь, уже Антон Антонович думали, не было ли тайного доноса; я сам тоже перетрухнул немножко.
ANNA. Анна Андреевна.
What have you to be afraid of? You're not an official. Да вам-то чего бояться? ведь вы не служите.
DOBCHINSKY. Добчинский.
Well, you see, when a Grand Mogul speaks, you feel afraid. Да так, знаете, когда вельможа говорит, чувствуешь страх.
ANNA. Анна Андреевна.
That's all rubbish. Ну, что ж... это все, однако ж, вздор.
Tell me, what is he like personally? Is he young or old? Расскажите, каков он собою? что, стар или молод?
DOBCHINSKY. Добчинский.
Young-a young man of about twenty-three. But he talks as if he were older. Молодой, молодой человек; лет двадцати трех; а говорит совсем так, как старик:
"If you will allow me," he says, "I will go there and there." [Waves his hands.] He does it all with such distinction. "Извольте, говорит, я поеду и туда, и туда..." (размахивает руками) так это все славно.
"I like," he says, "to read and write, but I am prevented because my room is rather dark." "Я, говорит, и написать и почитать люблю, но мешает, что в комнате, говорит, немножко темно".
ANNA. Анна Андреевна.
And what sort of a looking man is he, dark or fair? А собой каков он: брюнет или блондин?
DOBCHINSKY. Добчинский.
Neither. I should say rather chestnut. And his eyes dart about like little animals. They make you nervous. Нет, больше шантрет, и глаза такие быстрые, как зверки, так в смущенье даже приводят.
ANNA. Анна Андреевна.
Let me see what my husband writes. [Reads.] Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)
"I hasten to let you know, dear, that my position was extremely uncomfortable, but relying on the mercy of God, two pickles extra and a half portion of caviar, one ruble and twenty-five kopeks." [Stops.] I don't understand. What have pickles and caviar got to do with it? "Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие Божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек..." (Останавливается.) Я ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
DOBCHINSKY. Добчинский.
Oh, Anton Antonovich hurriedly wrote on a piece of scrap paper. There's a kind of bill on it. А, это Антон Антонович писали на черновой бумаге по скорости: там какой-то счет был написан.
ANNA. Анна Андреевна.
Oh, yes, I see. [Goes on reading.] А, да, точно. (Продолжает читать.)
"But relying on the mercy of God, I believe all will turn out well in the end. "Но, уповая на милосердие Божие, кажется, все будет к хорошему концу.
Get a room ready quickly for the distinguished guest-the one with the gold wall paper. Don't bother to get any extras for dinner because we'll have something at the hospital with Artemy Filippovich. Order a little more wine, and tell Abdulin to send the best, or I'll wreck his whole cellar. Приготовь поскорее комнату для важного гостя, ту, что выклеена желтыми бумажками; к обеду прибавлять не трудись, потому что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы прислал самого лучшего, а не то я перерою весь его погреб.
I kiss your hand, my dearest, and remain yours, Anton Skvoznik-Dmukhanovsky." Целуя, душенька, твою ручку, остаюсь твой: Антон Сквозник-Дмухановский..."
Oh my! Ах, Боже мой!
I must hurry. Это, однако ж, нужно поскорей!
Hello, who's there? Эй, кто там?
Mishka? Мишка!
DOBCHINSKY [Runs to the door and calls.] Mishka! Добчинский (бежит и кричит в дверь), Мишка!
Mishka! Мишка!
Mishka! [Mishka enters.] Мишка! Мишка входит.
ANNA. Анна Андреевна.
Listen! Run over to Abdulin-wait, I'll give you a note. [She sits down at the table and writes, talking all the while.] Give this to Sidor, the coachman, and tell him to take it to Abdulin and bring back the wine. Послушай: беги к купцу Абдулину, постой, я дам тебе записочку (садится к столу, пишет записку и между тем говорит): эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею к купцу Абдулину и принес оттуда вина.
And get to work at once and make the gold room ready for a guest. Do it nicely. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя.
Put a bed in it, a wash basin and pitcher and everything else. Там поставить кровать, рукомойник и прочее.
DOBCHINSKY. Добчинский.
Well, I'm going now, Anna Andreyevna, to see how he does the inspecting. Ну, Анна Андреевна, я побегу теперь поскорее посмотреть, как там он обозревает.
ANNA. Анна Андреевна.
Go on, I'm not keeping you. Ступайте, ступайте! я не держу вас.
SCENE III Явление III
Anna Andreyevna and Marya Antonovna. Анна Андреевна и Марья Антоновна.
ANNA. Анна Андреевна.
Now, Mashenka, we must attend to our toilet. Ну, Машенька, нам нужно теперь заняться туалетом.
He's a metropolitan swell and God forbid that he should make fun of us. Он столичная штучка: Боже сохрани, чтобы чего-нибудь не осмеял.
You put on your blue dress with the little flounces. It's the most becoming. Тебе приличнее всего надеть твое голубое платье с мелкими оборками.
MARYA. Марья Антоновна.
The idea, mamma! Фи, маменька, голубое!
The blue dress! I can't bear it. Liapkin-Tiapkin's wife wears blue and so does Zemlianika's daughter. Мне совсем не нравится: и Ляпкина-Тяпкина ходит в голубом, и дочь Земляники тоже в голубом.
I'd rather wear my flowered dress. Нет, лучше я надену цветное.
ANNA. Анна Андреевна.
Your flowered dress! Цветное!..
Of course, just to be contrary. Право, говоришь - лишь бы только наперекор.
You'll look lots better in blue because I'm going to wear my dun-colored dress. I love dun-color. Оно тебе будет гораздо лучше, потому что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое.
MARYA. Марья Антоновна.
Oh, mamma, it isn't a bit becoming to you. Ах, маменька, вам нейдет палевое!
ANNA. Анна Андреевна.
What, dun-color isn't becoming to me? Мне палевое нейдет?
MARYA. Марья Антоновна.