Все эти приготовления указывали на одно — андарский король решил захватить город во что бы то ни стало. И жители Винисгорда это чувствовали, с мрачной безнадежностью глядя в ближайшее будущее, не ожидая ничего хорошего. Ведь кроме прочего, чужого монарха давно бесили порядки внутри вольного города, где ни во что не ставят королевских особ и отвергают сословные различия, открыто издеваясь и выставляя напоказ свое отношение. Уязвленное самолюбие требовало расплаты и андарцы считали, что они в своем праве.

— Все, что я объяснял ранее, это лишь часть куда большей проблемы, — я говорил, не сбавляя шага. Поспевающий сбоку Нильс кивал, сберегая дыхание. — Главное затруднение в самом Обелиске. А точнее в принципах его работы.

Мы свернули с центрального проспекта и углубились в ряд пересекающихся между собой мелких улочек.

— Твой приятель Сандар писал об этом в своем дневнике, — я покосился на спутника. — Помнишь Сандара? Того самого у кого ты хотел отобрать Камень Душ и к которому подослал веселых ребят с большими мечами и топорами.

Следопыт хмуро буркнул:

— Я их не посылал, и он мне не приятель. Я его даже не знал.

По моим губам скользнула тонкая улыбка:

— Но это не помешало тебе послать по его душу головорезов, желая завладеть ценным артефактом.

Некоторое время Нильс угрюмо молчал, глядя перед собой, пока наконец хмуро не изрек:

— Я всего лишь хотел подзаработать, все должно было пройти быстро и чисто. Но идиоты поторопились и поступили по-своему, напав на обоз не дождавшись меня.

— И поплатились за это, — заключил я, видевший все перипетии схватки в лесу, из которой никто не вышел победителем — ни напавшие на обоз наемники, ни защищавшие его охранники.

Суровая проза жизни, чьими плодами удалось воспользоваться случайному путнику, оказавшемуся в нужном месте в нужное время. То есть — мне. Не попади в мои руки дневник честолюбивого молодого заклинателя все могло пойти совершенно по другому пути.

И это возвращало нас к нынешнему вопросу.

— В дневнике указывалось, что для активации Обелиска необходим стабильный канал связи с другим концом перехода, куда путешественник собирается отправиться, — сказал я.

— Второй работающий Обелиск, — понятливо кивнул Нильс. — Это логично.

— Нельзя пуститься в дорогу, если не знаешь, куда собираешься прийти, — не обращая внимание на ремарку спутника, произнес я. — Необходимо выбрать направление, иначе тропа через тонкий мир не откроется.

— Обелиски должны быть связаны между собой? — уточнил следопыт.

С моей стороны последовал неспешный кивок.

— Верно. И причем крепко, поток энергии должен проходить через стабильный канал, в противном случае ничего не получится.

Какой-то лоточник на свой страх и риск решил выйти на улицу подзаработать. Пирожками жену и детей не накормишь, нужно что-нибудь более основательное: пшено, бобы, мясо, при особой удаче возможно даже немного овощей скрасить похлебку.

Взгляд мужичка с надеждой метнулся в нашу сторону, и тут же сник, оценив качество и богатство нарядов — такие люди не покупают уличную еду и предпочитают есть в хороших трактирах и ресторанах.

Я на ходу бросил монету. Ловко поймав ее, торговец разглядел, что лежит на ладони и на секунду обомлел, опознав полновесное серебро. Обычно ему платили медью.

— Прими, — велел я.

Нильс на ходу схватил несколько пирожков с лотка, пробормотав сквозь зубы ругательство. Когда догнал, ворчливо заметил:

— Эта дрянь не стоит серебряной монеты. Даже половины не стоит, невзирая на рост цен за последнее время.

— Не будь жадным, — я взял один из пирожков и надкусил.

Мука грубого помола, начинка — кисловато-сладковатый щавель. Необычное сочетание вкуса, но вполне приличное. Есть можно, и даже с удовольствием. Я откусил еще кусок и прожевал.

— Несколько минут назад вы ели изысканно приготовленное мясо и фрукты, стоимостью в пару золотых монет, а теперь жрете эту гадость, — недовольно пробурчал следопыт.

— Излишнее чистоплюйство еще никому не приносило пользу, — нравоучительно заметил я. — Сегодня ты можешь позволить себе самые лучшие блюда и мягкую теплую постель, а завтра будешь давиться костлявой курицей, сидя у едва тлеющего костра, наблюдая, как на небе собираются тучи и скоро прольется дождь.

Нильс некоторое время молчал, затем задумчиво произнес: