В тот день у старшей дочери испарилась любовь к матери, но если уж совсем честно, то этого светлого чувства у девочки было мало, всего пара капель. Клава никогда не баловала дочек, не хвалила их. Если старшая получала пятерку, мать молчала. Один раз девочка заработала отлично во время городской контрольной, показала маме дневник, а та никак не отреагировала.

– Мама! – воскликнула школьница. – В нашем классе за эту работу почти все получили тройки и двойки! Четверок две, пятерка одна! Почему не хочешь мне ничего хорошего сказать?

– Так я ничего особенного не вижу, – процедила мать. – Ты обязана получать только отлично.

Олеся обвела присутствующих взглядом.

– Надеюсь, теперь вам ясно, по какой причине я удрала из того института, в который она меня определила? Решила стать актрисой, сменила имя и фамилию. За деньги в те годы все спокойно делалось. У меня больших сумм не было, но мне повезло. В нашей группе училась Лиза, ее отец занимал высокий пост в МВД, мать там же служила. Елизавета поговорила с папой, тот побеседовал со мной. Я рассказала ему все, как вам, и на следующий день получила новый паспорт. Актрисой так и не стала. Очень старалась, бегала по всем кастингам, но не получилось. Потом встретила Максима. Теперь я самая счастливая жена на свете.

– Как звали любовника вашей матери? – не сумела я удержаться от вопроса.

– Не знаю. Подслушала их беседу один раз, а она тогда по имени к нему не обращалась, – прошептала Олеся. – Я потом исправно пила кефир. Не имела желания за мамашкой шпионить.

– Знаете, почему Алевтина удрала с Верой? – быстро поинтересовался Семен.

– Догадываюсь, – ответила женщина. – У нее полный крах по всем направлениям. Могла бы сделать карьеру, выйти замуж, да характер гадкий. Жадная, завистливая баба. Звонила мне, ныла: «Дай денег! Я мать содержу, а ты ни копейки на нее не присылаешь!»

Олеся взяла со стола бумажную салфетку и начала ее комкать.

– Тут она права, желания помогать матери у меня нет. Рассказывать Максу о своем детстве и юности я не собиралась. Но Алевтина меня шантажировать стала, пугать: «Найду подход к твоему певцу, все про тебя расскажу». Я начала давать ей суммы на оплату патронажной медсестры. И что узнала через некоторое время? Сестрица деньги себе забирает, а мать живет у какой-то тетки даром! Это как? Красиво?

– Не очень, – вздохнул Кузя.

– Меня поведение Алевтины взбесило, – призналась Олеся. – Я член команды мужа, на мне пиар и реклама. Адская работа! Это общение с журналистами, с блогерами… ну, не стану подробности выкладывать. Сестра же живет на расслабоне, она училка по труду. Я понятия не имела, что она работает в гимназии Кавериных. Чуть в обморок не упала, когда услышала про пропажу сестрицы и побег Веры! Полагаю, она сейчас потребует выкуп, да не маленький!

– Неприятная, однако, ситуация, – заметил Кузя, который, как всегда, смотрел в один из своих ноутбуков.

– Ты мне ничего об Алевтине не говорила, – совсем тихо произнес Юркин.

– А как бы я сказала? – заплакала Олеся. – Когда мы познакомились, а потом и поженились, от сестрички-гадины никаких известий не было. Я думала, она или спилась, или умерла, или не знаю куда подевалась. И вдруг – здрассти! Появилась! Принялась из меня деньги качать!.. Милый, любимый, прости! Я боялась, что ты меня бросишь, когда услышишь про такую родню! Ты не понимал, почему Вера растет оторвой, воровкой, вруньей? Да она в тетку удалась! Ничего в ней ни от меня, ни от тебя нет! Вера – копия Юльки… то есть Алевтины. Она имя поменяла, но генетику пальцем не сотрешь. А поменяла она его, когда одного мужика обманула, сперла у него деньги, отложенные на покупку квартиры, испугалась, что он воровку найдет. Почему фамилию оставила? Не знаю. Она всегда была дурой, ума с детства нет.

– Некоторые криминальные авторитеты родились в семьях тех, кого сейчас именуют «селебрити», – сказал Семен. – А дочь одного из самых жестоких серийных убийц прошлых лет сейчас игуменья женского монастыря. Отца арестовали, когда ей было тринадцать. В тот год как раз ввели пожизненное заключение, поэтому преступник избежал смертной казни. Жена у него алкоголичка, а дочка стала монахиней. Генетика – интересная штука. Знаю балетного премьера, чьи дети не способны сделать самое простое танцевальное движение. А у гениального танцовщика Вахтанга Чабукиани, которому рукоплескал весь мир, родители зарабатывали на жизнь, склеивая коробки на продажу. Не следует думать, что, раз папа академик, значит, сын тоже им станет. Да, отец способен пропихнуть чадо через ученый совет, сделать наследника доктором наук и профессором, но свои ум и талант он ему не вручит. Недаром народом придумана поговорка «на детях гениев природа отдыхает».

– Да уж, – пробормотал Юркин. – Сегодня для меня день открытий.

Александр Михайлович посмотрел на Олесю.

– Ваша сестра работает в воспитательном интернате, который принадлежит Алле и Константину Кавериным?

– Зачем задавать вопрос, ответ на который вам известен? – вмиг обозлился Максим.

– Да, – прошептала его жена.

Дегтярев не обратил внимания на выступление Юркина и опять поинтересовался у его супруги:

– Вы до этого знали, где работает Алевтина?

– Уже сказала, нет, – пролепетала Олеся. – Муж приехал к Алле Николаевне, та показала спальню, школу, столовую. В мастерскую Каверина его не повела, ограничилась словами: «А в том доме учатся шитью, рисованию, готовке. Основная задача – приучить девочек к труду. Хотите зайти?» Муж ответил: «Спасибо. У вас повсюду порядок, значит, и трудовое обучение на уровне». И он уехал, зная, что нашел нужное место для Веры.