А вот внутренний интерьер отделения уже чем-то напоминал полицейский участок из голливудских фильмов. Куча столов, много существ, все чего-то щелкают на штуках, похожих на компьютеры, повсюду шум, гам, беготня, толкотня… Конечно, повсюду в глаза бросался «инопланетный хай-тек» и то, что людей здесь практически не наблюдалось. Однако безлюдность компенсировалась тем, что инопланетяне продолжали напоминать мне антропоморфных животных с Земли. Тут были и змеи, и птицы, и ящерицы, и динозавры, и морские обитатели в скафандрах, наполненных водой или какой-то другой жидкостью. И даже если вместо ног у них торчали хвосты, то всё равно почти у каждого была голова с глазами, ртом и как минимум пара рук… Видимо, правы были классики фантастики XX века, утверждая, что разумная жизнь может быть исключительно гуманоидной. Однако даже в самом строгом правиле всегда найдётся исключение, и, глядя на, как мне думалось, пальму в цветочном горшке, я на месте обомлел, когда она начала со мной говорить на языке, который мой переводчик так и не смог распознать…

В отделении мы просидели еще битый час, пока чиновник с паучьей головой не соизволил наконец выйти к нам из своего офиса, хотя я сразу заметил в раздвижные створки автодвери, что он там ни хрена не делает. Все-таки некоторые вещи свойственны всем разумным… Он пригласил Эшу-Кана к себе в офис, а уже через пару минут монах вернулся, заявив, нас уже давно ждут…

На крыше монументального здания, куда нас недавно привезли, припарковался аэролёт жёлтого цвета с эмблемой на капоте, похожей на пришитые к груди монахов. За рулём, откинув крышу, сидел ещё один монах в таком же жёлтом кимоно, как и Эшу-Кан, разве что цвет его пояса был красным. Он вышел и приветливо помахал нам рукой.

— Здравствуй, Урс. Да направит Ци твои шаги к истине…

— Здравствуй, Эшу-Кан, здравствуй, Вурнос. Приветствую, юный послушник. Для тебя, наверное, вся эта планета выглядит очень странно?

— По крайней мере, в меня тут никто не стреляет и никто не пытается проломить мне башку инопланетной палкой. И никакие троники не пытаются поджарить меня на гриле из мусора. Так что не жалуюсь…

Новый монах удивленно приподнял свои бурые брови.

— Судя по всему, путешествие прошло не по плану?

— Ты даже не представляешь насколько, старый друг… Но давай не будем заставлять Великого Старейшину ждать нас, я потом в подробностях всё тебе расскажу…

С высоты облаков Шао-Иньский монастырь выглядел вообще так, как я его себе представлял. Никакого китайского стиля, никаких пагод, никаких бубнов и никаких тридцати шести ступеней… Он скорее напоминал стальной шумерский зиккурат. И, вспоминая слова монахов о посещении Земли в прошлые века, теперь я убежден, что это они их и построили…

Мы высадились на храмовой стоянке, вокруг припаркованы десятки аэролетов, между которыми бродило несколько монахов. Ворота в зиккурат охранялись людьми в белоснежной форме, подобной той, что носила местная полиция. Однако пошив ее, как и эмблемы, отличались от увиденных мной ранее.

— Монахи себя сами охранять не могут?

— Полагаю, Трэй, что монахам некогда заниматься мирскими делами, и Совет ОСЗО выделил нам почетный караул для охраны периметра, — Эшу-Кан учтиво поклонился страже и жестом руки пригласил нас пройти внутрь.

Арка зиккурата встречала нас красноватым силовым полем, через какое, впрочем, нам удалось легко пройти, не отключая его… И если снаружи здание выполнено из стали, то внутренние стены были отделаны камнем, превращая зиккурат в древний храм, какие можно встретить где-нибудь в Южной Америке или в фильмах про искателей сокровищ… Огромный зал выглядел здоровее, чем все ангары шахтёрской станции вместе взятые, и непонятно было, каким образом эта конструкция удерживается, чтобы не упасть, ведь никаких колонн нигде не видно. На каждой стене от пола до потолка тянулось по четыре широченных окна с синими силовыми полями вместо стекол. Между парами окон были такие же, как и на стоянке, арки с красными силовыми полями, ведущие наружу. Посередине зала почти до потолка возвышалась гигантская золоченая статуя монаха, сидящего в позе лотоса. Между окнами, под землю и на крышу ходили автолифты, и к одному из них сейчас и вел нас Эшу-Кан, по пути раскланиваясь другим монахам всевозможных инопланетных рас, одетых в белые, желтые и красные кимоно с одинаковой эмблемой, символизирующей баланс Инь-Янь в энергии Ци. Дверь лифта наконец закрылась, и мы с Вурносом, Эшу-Каном и РТ-23 понеслись вверх.

Крыша зиккурата представляла собой целый сад… или даже парк. Повсюду деревья, кусты и трава зеленых, красных, синих и прочих цветов радуги, с которых доносилось пение птичек или других инопланетных созданий. То тут, то там на траве под деревьями лежали разноцветные подушки. И, судя по сидящим на них монахам в своей любимой позе, я решил, что подушки предназначались специально для медитации… Посередине парка я увидел красивейший многоэтажный фонтан, похожий на свадебный торт. Ручьи его, словно по ступням, стекали вниз с самого верха, обдавая нас капельками воды, когда мы проходили мимо. В добром полукилометре от фонтана перед взором моим расположилась роща, очень густо засаженная деревьями, меж которых текли маленькие ручейки голубоватой воды. Вглубь рощи через арку вела земляная тропа… Монахи застыли перед ней, и Эшу-Кан заявил, что дальше я должен идти один. На все мои расспросы, что ждёт меня впереди, он лишь сказал, что свет истинного пути направит мои шаги, чтобы это ни значило…

Пожав плечами, я зашагал вперёд, благо идти пришлось недолго… И когда я раздвинул свисающие лианы на такой же арке, что и снаружи рощи, я увидел сидящего посередине круга зелёной травы инопланетянина, похожего на ворона. Он единственный среди монахов носил чёрное кимоно, затянутое таким же поясом… Глаза его были закрыты. Я молчал, молча встал перед ним, ожидая, когда он обратит на меня внимание. Ворон ещё полминуты сидел неподвижно, затем его тело вздрогнуло, словно в него только что вернулась душа, и он приглашающим жестом протянул руку к соседней подушке.