Я знала, как дорога ему эта берлога, и мне было плевать.

— Все, Алексей, уходи. Если тебя жалко этот дом отдавать чужим – можешь купить его себе и своей курочке. Мне все равно кому стены продавать, — здесь я, конечно, лукавила. Но это мое право, я больше не обязана быть честной с этим человеком, — а теперь извини, я должна обсудить с гостем важные нюансы. Всего хорошего.

Под прицельными взглядами Жданову пришлось отступить. Он уходил быстрым нервным шагом, на ходу дергая воротничок рубашки.

Бедный, злой, не понятый мужчина.

— Простите еще раз за некрасивый спектакль, — я еще раз извинилась перед покупателем, — бывший…что с него взять.

Мужчина понимающе улыбнулся, и мы перешли к деталям возможной сделки.

А на следующий день мне позвонил Алексей. Если честно, не хотела отвечать – скупое Жданов А.В. вместо «любимого», никак не располагало к беседе, однако я все-таки взяла трубку:

— Слушаю.

— Снимай дом с продажи, я сам его выкуплю, — сказал он так, будто бросил кость голодной собаке.

— Хорошо, Лешенька. Только цена изменилась, — согласилась я и озвучила сумму.

В трубке замерла тишина, а потом снова полилось возмущение:

— У тебя в объявлении стоимость на десять миллионов ниже!

— Ну так это для посторонних, а для бывшего мужа специальное предложение.

— Очень смешно, — он еще не понял, что я не в том состоянии, чтобы шутить. — Я скажу юристам, чтобы подготовили договор. Пришлю его тебе на проверку, потом договоримся о дате…

— Леша, — я перебила его самозабвенный поток, — насчет стоимости я не шутила.

Снова пауза, потом снисходительное:

— Ты же в курсе, что так серьезные дела не делаются.

— Не устраивает сумма? Всего хорошего, — и повесила трубку.

Конечно, он сразу перезвонил:

— То есть каким-то проходимцам, ты готова отдать наш дом дешевле чем мне? Отцу своей дочери?

— Это компенсация. За то что твоя мандавошка будет скакать по дому.

— Прекрати ее оскорблять.

— А ты прекрати лезть к нам. Хочешь купить дом – вперед, цену я озвучила, и ни копейки не уступлю, — холодно отчеканила я.

В трубке пыхтело:

— Не знал я, что ты такая.

— Я тоже много о тебе не знала. Так что мы квиты.

Конечно же это не так. Он полностью разрушил мой счастливый мир, не оставив от него камня на камне. Сломал жизнь дочери. А я? Я всего лишь отказалась продать дом, чтобы они с Мариной не осквернили своей «любовью» те самые воспоминания, о сохранении которых он якобы радел. Такая себе компенсация, но ничего другого я сделать не могла. Теперь каждому из нас предстояло идти своей дорогой, и надеяться, что дальше жизнь сама все расставит по своим местам.

Год спустя

— Ты мог бы и не ходить, — Марина недовольно надула свои красивые, пухлые губы.

— Не мог бы, — коротко ответил Алексей, завязывая галстук перед зеркалом, — у сестры юбилей, я не могу это пропустить. Сама понимаешь, круглая дата.

Она недовольно цыкнула и перекатилась на другой бок, повернувшись спиной к нему, а лицом к панорамным окнам с видом на море:

— Ну и иди, раз так хочешь.

— Я ненадолго. Поздравлю сестру, пообщаюсь с родней…а вечером, мы отправимся в твой любимый ресторан, — опустившись одним коленом на кровать он приник губами к мягкой женской коже. Как она пахла, мммм…Теплом, любовью и земляникой. Он был готов дышать ей круглые сутки.

— Ловлю на слове, — буркнула Марина, отпихивая его от себя.

— Ладно тебе, не злись, — не удержавшись, хлопнул ее по упругой ягодице – слишком хороша, чтобы держать руки при себе, — я скоро вернусь.

К огромному сожалению Жданова, отношения между Мариной и его семьей не задались. Что мать с отцом, что сестра напрочь отказались не то, что принимать новую жену, но и даже просто нормально познакомиться, лишая шанса наладить хоть какой-то контакт.

Поначалу он отчаянно пытался это исправить. Пытался достучаться до родных, проявивших неуместное упрямство, ругался с ними, особенно после того, как Марина горько рыдала на его плече и жаловалась на то, что они ее не любят.

Пытался даже хитростью действовать. Приглашал родителей якобы на безобидный ужин на троих, в надежде, что, когда они придут и увидят, что он все-таки привел с собой Марину – деваться уже будет некуда. Однако они просто не пришли, да еще и письмо прислали, чтобы больше не смел так делать.

Олеся и вовсе была груба в выражениях и сказала, прямо в присутствии Марины:

— Чтобы духу этой прошмандовки не было на пороге моего дома. Появится – пусть пеняет на себя, все космы повыдергиваю.