Мы долго с ней говорили о том, что будем делать дальше, куда поедем, когда вопрос с домом будет решен. И сошлись на варианте, что один соседних городов нас вполне устроит. Мы обе любили море и солнце, и отказываться от этого из-за чужой подлости не собирались. Пусть будет другой курортный городишко, почему бы и нет? Купим там маленький домик, много ли нам двоим нужно? Или может, вообще возьмем квартиру…

Более детального плана у нас пока не было. Прежде чем выбирать кое-что новое, надо было продать кое-что старое. И я подозревала, что с этим будут проблемы, особенно когда Лешенька узнает о том, что я выставила наше «гнездо» на продажу.

Так и оказалось.

Спустя неделю после появления в сети объявления и десятка визитов потенциальных покупателей, мне позвонил бывший муж и наехал с первых же слов:

— Ты что творишь, Лена?! Мне сказали, ты собралась продавать наш дом!

Ну, конечно, ему уже доложили. Куда ж без сердобольных людей.

— Не наш, а мой, Жданов.

— Мы вместе его строили, для наших детей. Внуков! А ты…

— А я его продаю! — припечатала я, — и… тебя это не касается.

— Касается, я…

— Ты всего лишь бывший муж, который с какого-то перепуга решил сунуть нос не в свои дела. Занимайся Мариной, к нам не лезь.

Он опешил. Не ожидал, что получит такой отпор и растерялся. Потом прокашлялся и строго сказал:

— Я сегодня приеду, и мы все обсудим.

— А тебя разве кто-то приглашал? — хмыкнула я, — или, может, ты думаешь, что твое мнение до сих пор что-то значит?

— Лена! — его возмущению не было предела.

Кажется, он еще не понял, что стал для своей бывшей семьи «никем». Потому что ближе к вечеру, когда дом осматривал очередной возможный покупатель, машина бывшего мужа бесцеремонно въехала во двор.

Уверенности его появление не добавило, а вот раздражения – хоть отбавляй.

Одно выражение его лица, когда понял с кем я хожу по двору, чего стоило! Будто я со всего маху да на любимую мозоль наступила, а потом еще и попрыгала.

— Лена! — в ход сразу пошла тяжелая артиллерия в виде полыхающего гневом взгляда и рокочущего голоса.

Наверное, в этот момент мне следовало остановиться, проникнуться его негодованием и поспешно свернуть смотрины. Наверное… Но нет.

— Не обращайте внимания, — я беспечно улыбнулась потенциальному покупателю – мужчине лет пятидесяти, который несмотря на жару пришел в строгом костюме стального цвета, с галстуком и в идеально начищенных дорогих туфлях, — идемте, я покажу вам дом изнутри.

— Никто ничего показывать не будет, — сквозь зубы процедил Жданов, первым взлетев на крыльцо и встав у нас на пути, — я не разрешаю!

— А вы, простите, кто, чтобы что-то тут разрешать или запрещать? — подчеркнуто вежливо поинтересовалась я, поднимаясь на одну высоту с ним. И прежде, чем он разразился гневной тирадой, сама же на вопрос и ответила, — никто.

Столько праведного возмущения в глазах, прямо куда деваться. Злая беспринципная тетя Лена обидела маленького, нежного мальчика Алешеньку, который никогда не поступает плохо, всегда радеет за справедливость и вообще чист, как агнец.

Боже, ну неужели он и правда думал, что мое отношение останется прежним. Что я буду так же бережно и деликатно относиться к его тонкой душевной организации, как делала это в браке? Прислушиваться к его мнению, поддерживать его решения, и чтобы ни случилось стоять за его спиной, подавая патроны.

Откуда такая слепая уверенность в том, что раз женщина, то непременно должна понять, простить, приголубить, а потом смиренно пожелать счастья и отойти в сторону, не создавая лишних проблем и душевного дискомфорта? Просто какая-то святая простота и незамутненность. А может наглость, приправленная изрядной долей офигевшего самолюбования?

Не знаю. И знать не хочу. Он больше не тот человек, которого мне нужно понимать и беречь. Не тот, с кем МНЕ нужно идти на компромиссы.

— Лена, что ты вообще делаешь? Это наш дом.

— Теперь это мой дом, — снова напомнила я, — по всем документам. Ты сам мне его оставил.

— Но я же не думал, что ты будешь его продавать! Ты не имеешь никакого морального права…

Ну конечно же, такие права есть только у него: на новую любовь, на душевное спокойствие, на все остальное. А бывшая жена должна в скорби и смирении вести праведный образ жизни и, смахивая слезы умиления, восхищаться образами прошлого.

— Простите, — я обернулась к гостю, ставшему свидетелем нашей перепалки, — вы не подскажите номер полиции? Хочу заявить о вторжении в мою частную собственность постороннего агрессивно настроенного объекта, а цифры из памяти выскочили.

Алексей шумно вдохнул:

— Лен, заканчивай эти дурацкие смотрины и давай поговорим, как нормальные люди.

— Прости, Леш, но у меня слишком много желающих посмотреть дом, и я распределяю их так, чтобы всем было удобно. Поэтому ничего отменять не буду. Хочешь поговорить – подожди здесь, — кивнула на кресло на террасе, — внутрь, извини, не приглашаю.