— Если выйдем сейчас, — продолжил я, прикидывая расстояние, — возможно, успеем добраться до леса по темноте, до восхода. Но нужно идти быстро и без остановок.

Дед Маркей хмыкнул, поднял прислонённую к дереву винтовку, из которой умудрился даже несколько раз пульнуть в самого архангела Михаила (пусть и без особого результата), и забросил её за спину:

— Ну что, батюшка, готов к очередному марш-броску? Или тебе сначала молитву надо прочитать для ускорения передвижения?

Отец Евлампий лишь укоризненно покачал головой на ехидное замечание старика, но в его глазах вновь появился знакомый огонь — тот самый, что горел в них раньше, когда он шёл в бой со злобной нечистью. Даже в неравный бой.

— Я готов! — рыкнул инквизитор. Вот таким он мне больше нравился.

— А меня больше не надо на закорках тащить! — к моему большому облегчению заявил Черномор — мои мышцы до сих пор ныли. Еще одной такой пробежки я просто не потяну, даже питая свой организм магией. — Сил хватает, я и полететь могу… — И карлик начал постепенно «воспарять» над землёй.

— Э-э-э! Тормози, родной! — Ухватил я его за бороду. — Летать лети, только над самой землёй! Понял?

Мы вновь двинулись цепочкой — я впереди, за мной священник, за ним — Глория, а дед Маркей на этот раз замыкал шествие, постоянно оглядываясь по сторонам. А немного в стороне, едва выставив голову из травы, парил над землёй Черномор. Трава под ногами была высокой, местами по пояс, а местами и вовсе накрывала нас с головой.

Но я опасался, каждую минуту ожидая, что вот-вот и нас обнаружит разгневанный архангел. Но пока — тишина. Никаких здоровяков с крыльями в сверкающих доспехах на нашем пути не наблюдалось. Только ветер шевелил степные травы, да где-то вдали кричали ночные птицы. Темная громада леса, верхушки которого уже вовсю освещались яркими лучами восходящего солнца, уже появилась в поле нашего зрения.

— Смотрите! — вдруг резко остановился отец Евлампий, указывая вперёд.

Я прищурился и потянулся к магии, чтобы с помощью силы приблизить «изображение». На опушке леса, прямо у начала тропы, стояла фигура. Невысокая, прямая, сухощавая, можно даже сказать худая. В треуголке на голове, больше похожей на лысый череп. В расшитом золотом камзоле, и наброшенном на плечи тёмным плащом, развевающимся на слабом ветру.

— Лять-перемать! — тихим шёпотом выругался дед Маркей, сбрасывая с плеча свою неразлучную берданку. — Вот только еще восставших из могил мертвяков нам на сегодня не хватало! Только-только от одной гнилой башки избавились — вторая на подходе!

Елки-палки, я и забыл, что зрение у старика-снайпера — это вообще «из ряда вон»! Просто нечто выдающееся! Он и без всякой магии умудрился рассмотреть впотьмах пергаментную сухую кожу на лице незнакомца, да еще и основательно попорченную неумолимым временем.

Да-да, вы не ошиблись, на опушке леса, к моему несказанному удивлению, нас встречал мой мертвый дедуля — Вольга Богданович Перовский собственной персоной. Мне было не ведомо, за каким чёртом он сюда припёрся. Насчет того, как он это сделал, у меня вопросов не возникало.

Конечно же пришёл по волшебной тропке лешего, открытой мною. Ведь она должна была вести до самой Пескоройки. К тому же, и сам леший находился у дедули в гостях, вместе со всем моим семейством. Знали бы вы, как я мечтал их увидеть… Но, шутки в сторону, пока дед Маркей не начал палить, надо брать ситуацию в свои руки.

— Тихо дед! — Я мягко положил руку на ствол карабина, ненавязчиво наклоняя его к земле. — Это свои! Да и никакого вреда ты ему обычным оружием не причинишь.

— Ну, раз свои, тады совсем другое дело! — Старикан расплылся в улыбке. После всех свалившихся на нашу голову приключений, его теперь и самим чёртом напугать не получится. — А он чьих будет?

— Дедуля это мой, родной, — произнес я. — «Пра-пра-пра» и еще таких «пра» дофига и больше.

Дед Маркей медленно опустил берданку, но его глаза продолжали изучать фигуру на опушке с профессиональной придирчивостью опытного снайпера.

— Гм… Ну и родственничек у тебя, Холера… — пробурчал он. — Видать, долгохонько он «на той стороне»…

— Это… опять нежить? — Отец Евлампий перекрестился, шепча молитву. Его перстень снова замерцал слабым светом:

— Да, — ответил я, пристально всматриваясь в знакомый силуэт, — он — нежить. Но для вас всех — это мой добрый дедушка, гостеприимный хозяин поместья Пескоройка, в которое мы отправляемся прямо сейчас…

— А если тот пернатый вломится к нему домой? — неожиданно поинтересовалась Глория.

— Я сомневаюсь, что пробить защиту поместья дедули под силу даже архангелу, — ответил я. — Конечно, если их соберется целая стая… Но мне отчего-то кажется, что Михаил влез во всё это дерьмо в тайне от Небес.

В этот момент фигура деда Вольги резко повернула голову в нашу сторону. В его темных глазницах посверкивали изумрудные огоньки. Которые, казалось, смотрят прямо сквозь нас. Иссохшие тонкие губы дедули растянулись в гримасе, лишь издали напоминающей счастливую улыбку, хотя так оно и было на самом деле.