– Не знаю, что случилось с Нурой за последние десять лет, – ответил Брайан, – но в одном я твердо уверен. В Сарлазае ты совершил геройский поступок. Благодаря тебе закончилась Ривенайская война. Нельзя сажать тебя за это в тюрьму.

Его слова вызвали у меня во рту неприятный кислый привкус, хотя я сам не знал почему.

Но Брайан, казалось, потерял интерес к беседе. Он отвернулся и вгляделся в горизонт:

– Через несколько часов будем на Сарилле.

По его тону стало понятно: он больше не произнесет ни слова. Мне не особенно хотелось спорить.

На мой вкус, на Сарилле нас встретило слишком много любопытных взглядов.

Остров находился в нескольких сотнях миль от побережья Ары. Земля здесь в основном использовалась под сельскохозяйственные угодья, где стояли огромные роскошные имения, принадлежащие высшей знати. В результате на острове образовался лишь один крупный город, и даже там редкие чужестранцы привлекали всеобщее внимание.

Погода стояла жаркая, но все равно, лишь ступив на причал, я первым делом раскатал рукава. С самого начала на нас все таращились: мы были чужаками, к тому же очень походили на ривенайцев. На Брайане красовалась новенькая военная форма. И конечно же, огромный интерес вызывали мои татуировки.

– Не уверен, что высаживаться здесь было хорошей идеей, – пробормотал я брату, когда мы надежно привязали лодку и зашагали по мощеным улицам.

Я не сразу понял, что иду по твердой земле, – как же хорошо! Спустя еще мгновение осознал, что под ногами не камни Илизата, – а это еще лучше.

В любых других обстоятельствах было бы преступлением не потратить хотя бы пару минут, чтобы полюбоваться невероятной красотой острова, – казалось, от нее даже слегка укачивало. Холмы и долины зеленели пышной листвой, и всю эту роскошь венчала изумрудная гора. В отличие от скал Ары, иззубренных и каменистых, растительность покрывала гору целиком – от подножия до покоящейся в колыбели облаков вершины. В одну сторону от горы тянулся скалистый берег, в другую – кремово-белый песчаный пляж. Из доков хорошо просматривалось западное побережье, вдоль которого раскинулись огромные плантации.

Брайан молча направился в ту сторону, и я последовал за ним.

– Мы не можем долго здесь оставаться, – напирал я. – Нура, скорее всего, уже разослала сообщения о моем побеге. Всего лишь вопрос времени, пока ее известие доберется до Сариллы.

– Корабль до Трелла отправляется на рассвете.

Брайан тоже следил за всеми, кто обращал на нас внимание, отмечая тех, кто останавливался поглазеть, и еще более внимательно наблюдая за теми, кто этого не делал.

На рассвете? Сложно оставаться незамеченными на острове целых пятнадцать часов.

– Нам нельзя торчать в городе.

– Нельзя, – согласился Брайан. – Но я знаю, куда можно пойти.

Он произнес это так небрежно, что я почти не придал значения его словам. Мы шли прочь от города, вверх по дороге, через холмистые поля большого богатого имения. Главный дом стоял на вершине холма, в окружении лугов, где паслось стадо. Вход сторожили огромные кованые ворота – слишком величественные для сельской усадьбы и явно сделанные для человека с большим достатком.

Брайан уверенно вошел в ворота, поднялся по дорожке и постучал в дверь.

Нам открыла привлекательная светловолосая женщина в платье с цветочным узором. Но гостеприимное приветствие оборвалось на полуслове, и женщина уставилась на нас, сдвинув брови, будто не могла поверить глазам.

Я тоже не мог поверить тому, что вижу. Мне пришлось прикусить язык, чтобы не выпалить что-то вроде: «Вознесенные над нами, Брайан, неужели?!»

– Ну что ж, – наконец произнесла женщина. – Не могу сказать, что я предвидела такой поворот событий.

– Рад снова встретиться с собой, Селла, – откликнулся Брайан.

Он произнес это совершенно естественно, словно не видел ничего необычного в том, чтобы появиться на пороге у бывшей невесты в сопровождении брата-беглеца.

Мы приземлились в лесу, и я чуть не упала. Прошло уже немало времени с тех пор, когда я так остро реагировала на путешествия через стратаграммы, что желудок скручивало в узел, а мир пускался в хоровод. Или может, меня затошнило из-за запаха пепла или отголосков странного сна, которые все еще бродили по венам?

Я высвободилась из объятий Саммерина, усилием воли успокоила сердцебиение. Казалось, воздух вокруг раскалился.

Саммерин тяжело дышал, привалившись к дереву.

– Спасибо, – выдавила я.

– Подумал, что помощь тебе не помешает.

– Как ты догадался? О том, что я пытаюсь сделать?

– Заподозрить тебя в самопожертвовании? Да что ты, кому бы такое в голову пришло!

Я рассмеялась – звук получился странный, пронзительный. Он не пытался пошутить, да и мне было не до смеха. Сколько бы ни моргала, я все еще видела огонь, пожирающий лагерь, словно эту картину выжгли под веками. Меня тянуло вернуться назад, хотя я и понимала, что это худший из возможных вариантов действий.