Вечерний прилив подхватил её, медленно унося от берега. Никто не плакал громко, не причитал — только стояли молча, провожая взглядом удаляющуюся лодку, которая в лучах заходящего солнца казалась объятой золотым светом.

Когда лодка превратилась в маленькую точку на горизонте, Мичи наконец заговорила:

— Джин любил это место больше всего на свете, — её голос был тихим, но удивительно твердым. — Он говорил, что здесь нашел свое сердце. И свою душу. Он не хотел бы, чтобы мы горевали слишком долго. Он хотел бы, чтобы мы продолжали жить полной жизнью, как он сам жил до последнего дня.

После этого друзья поднялись на гору с прахом Джина.

Хироши заметил, что по пути они проходили мимо маленьких святилищ, и Такеши-сан каждый раз останавливался, чтобы сделать короткий поклон.

— Это подношения духам горы, — объяснил он. — Мы просим разрешения подняться и провести священный ритуал.

Когда они достигли вершины, небо на востоке уже начинало светлеть. Они расположились на небольшой площадке, с которой открывался захватывающий вид на океан. Здесь стоял небольшой каменный алтарь, перед которым Мичи бережно поставила урну с прахом Джина.

Такеши-сан достал из своей сумки маленький свиток и небольшой деревянный барабан.

— В этот момент перехода, — начал он, ударяя в барабан в особом ритме, напоминавшем биение сердца, — мы обращаемся к пяти великим стихиям: земле, которая была опорой, воде, которая была жизнью, огню, который был страстью, воздуху, который был дыханием, и пустоте, которая есть начало и конец всего сущего.

Он развернул свиток и начал читать древнюю сутру. Звуки незнакомых Хироши слов словно вплетались в шум ветра и далёкий рокот океана.

Когда , Такеши-сан замолчал и кивнул Мичи. Она подняла урну и сделала шаг вперёд.

— Джин, — произнесла она, голос её звучал ясно и спокойно, — ты был как океан — иногда бурный, иногда спокойный, но всегда глубокий и настоящий. Ты учил меня не бояться глубины — ни в море, ни в жизни, ни в любви. Ты говорил, что мы не просто наблюдаем закат — мы становимся его частью, как и он становится частью нас.

Она открыла урну и посмотрела на прах своего мужа.

— Сегодня ты становишься частью всего, что любил. Твоя сущность вернётся к стихиям, из которых возникла. Каждая волна будет нести частицу тебя, каждый закат будет окрашен твоими красками, каждый порыв ветра будет петь твою песню.

С этими словами она начала медленно высыпать прах, позволяя ветру подхватывать его и уносить над океаном. Серебристые частицы сверкали в первых лучах солнца, создавая впечатление, будто они превращаются в свет.

— Из воды в воздух, из воздуха в землю, из земли в огонь, из огня в пустоту, из пустоты в новую жизнь, — нараспев произнёс Такеши-сан, ударяя в барабан при каждом переходе.

— В древней философии говорится, что смерть — это не конец, а преображение, — наконец произнёс Такеши-сан. — Капля возвращается в океан и становится им. Джин теперь везде — в солнечных бликах на воде, в шуме прибоя, в дуновении ветра, в песке под ногами. И всякий раз, когда мы будем приходить сюда, мы будем встречаться с ним.

Мичи закрыла пустую урну и прижала её к груди.

— В буддизме есть понятие 'ансин' — спокойное сердце. Это состояние, когда человек принимает непостоянство всего сущего и находит покой в самом потоке изменений. Джин достиг этого состояния при жизни. Он понимал, что всё преходяще — и находил в этом не страх, а свободу. «Всё течёт, всё меняется, — часто говорил он, — и именно поэтому каждый момент бесценен».

Она повернулась к группе и слабо улыбнулась сквозь слезы.

— Сегодня вечером мы соберемся у костра. Как всегда. Принесите свои истории и воспоминания о Джине. И музыку. Особенно музыку.

***

Вечером на пляже горел костер — больше и ярче, чем обычно. Вокруг него собрались все, кто знал и любил Джина. Были и местные жители, и приезжие серферы, которым он когда-то помог или дал совет. Даже несколько рыбаков, обычно державшихся особняком от "этих сумасшедших с досками", пришли отдать дань уважения.

Началось с тишины — все просто сидели, глядя на огонь и слушая океан. Потом Такеши-сан начал говорить о том, как впервые встретил молодого Джина тридцать лет назад, когда тот приехал в их городок в поисках легендарных волн.

— Он был как вихрь, — улыбнулся старик воспоминаниям. — Полон энергии, идей, музыки. Некоторым местным это не нравилось — слишком шумный, слишком другой. Но постепенно он стал частью этого места, его душой. Он понимал океан как никто другой.

Один за другим люди делились историями. Кейта рассказал, как Джин научил его не просто кататься на доске, а чувствовать волну, быть её частью.

— Он говорил: "Не борись с волной — танцуй с ней". И это изменило не только мой серфинг, но и всю мою жизнь.