— Заслуживает… наверное, можно так сказать. — Затем он добавил, как бы невзначай: — Я просто хочу ещё раз проверить трансформатор.

— Не нужно, доктор. Всё уже проверено. Всё работает отлично.

— Тем не менее — у нас было столько сбоев. Вспомните, что случилось с лейтенантом Штоком. Дайте мне всего пять минут.

Не дожидаясь возражений, он начал подъем.

Какая же она огромная, подумал он. Какая мощь! Даже сквозь тонкую металлическую оболочку он ощущал дремлющую в ней энергию. Это было великое творение, без сомнений. Она заслуживала иного назначения. Он продолжал подниматься, ступенька за ступенькой, пока не добрался до самой верхней платформы. Извлек из кармана отвертку, открыл отсек № 3. Внутри, рядом с металлическим куполом гироскопа крена и рысканья, находился радиоприемник. Он протянул руку с плоскогубцами и перерезал электрическое соединение, затем закрыл отсек и вновь закрепил его винтами.

Спустившись на землю, он сказал:

— Вы были правы. Всё в порядке. Наслаждайтесь запуском, Бивак.

Он махнул в сторону машины управления огнем и показал поднятый большой палец. Гидравлическая стрела была отсоединена от ракеты. Мейллерваген отогнали назад.

Граф прошёл пару сотен метров по дороге, остановился и повернулся. Послышался сигнал сирены. Он достал бинокль. Ракета стояла одна, кроме тонкой металлической антенны и питающего кабеля. Из вентиляционных отверстий над баком жидкого кислорода уже шел знакомый белый пар. Всё было спокойно. Всё шло правильно. У основания ракеты начали плясать искры, которые быстро слились в ревущий оранжевый факел. Мачта отвалилась, кабель оборвался, звук и ударная волна от двигателя полной мощности отбросили его назад, но он не отрывал бинокль от глаз, следя за тем, как Фау-2 поднимается в воздух.

Одна секунда полета… две… три… четыре…

Сейчас!

Ракета не наклонилась. В контрольном отсеке часовой механизм щелкал впустую. Удерживаемая на курсе парой гироскопов, она взмыла вверх под прямым углом — вертикально, идеально, великолепно — ввысь, к небесам.

Снова сирена. Голос из громкоговорителя:

— Ошибка программы наклона! Запущено аварийное отключение двигателя!

Он легко представлял себе панику в командной машине, где пытались передать радиосигнал.

— Отключение двигателя не удалось!

Через несколько секунд из кустов выскочили люди из расчета запуска, включая Бивака, и побежали вверх по дороге мимо него, крича, чтобы он убирался с площадки. Бивак бросил на него хмурый, недоумённый взгляд. Граф остался стоять.

Он всё ещё ясно видел пламя от выхлопа через бинокль. Этим летом в Пенемюнде они проводили аналогичный тестовый запуск, чтобы наблюдать повторный вход в атмосферу. Тогда ракета достигла высоты 176 километров, прежде чем поддалась гравитации. Она будет продолжать взлетать, проходя сквозь все слои атмосферы — тропосферу, стратосферу, мезосферу — пока не войдёт в кипящую термосферу; затем она начнёт терять устойчивость, кувыркаться, перевернётся и обрушится, как оперённое копьё.

Красная точка ракеты уменьшалась и исчезла в облаках. Он убрал бинокль и уверенно зашагал к опустевшей поляне.

Кэй сидела одна за угловым столиком в офицерской столовой. Было чуть больше половины пятого — закат, хотя солнца за весь день она так и не увидела. Лампы уже зажгли. У стойки стояли двое капитанов с армейскими нашивками, пили и рассказывали грязные анекдоты. Они предложили ей присоединиться.

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась она.

Кроме них, зал был пуст. Время от времени один из них взрывался хохотом и стучал стаканом по стойке. Рядом со стулом стоял её чемодан, сверху лежало шинельное пальто. Где-то в здании решалась её судьба.

Она привела патруль к дому Вермёленов. Снаружи, на улице, они сидели в джипе, пока она объясняла планировку. Те явно сомневались, подозревали, что она просто истеричная женщина.

Капрал спросил:

— Значит, этот немец вооружён?

— Он не немец, — возразила она, — я же говорила, он бельгиец, сражавшийся на стороне немцев. Я не знаю, вооружён ли он.

— Звучит маловероятно, если честно.

— Он служил в третьей дивизии СС «Панцер», если вам это о чём-то говорит.

Это сразу изменило их настрой.

— Ни хрена себе, — выдохнул один из солдат. — Может, за подкреплением послать?

— Не стоит, — отрезал капрал, взяв винтовку. — Сами справимся.

Они вошли через калитку. Один солдат занял позицию в саду, нацелив винтовку на дом. Другой бесшумно пошёл по боковой дорожке ко входу с задней стороны. Капрал остался у парадной двери с Кэй. Он жестом предложил ей позвонить.

Прошла полминуты. Затем раздался щелчок замка, щёлкнули засовы. Дверь открылась, и на пороге появился доктор Вермёлен в тёмно-зелёной вязаной кофте.

Кэй сказала:

— Простите, доктор Вермёлен. Мы должны обыскать дом.

Он чуть осел, опустив голову на дверной косяк, будто хотел что-то сказать, но передумал.

— Гийом на кухне. Идите за мной.

До этого момента Кэй всё ещё наполовину верила, что всё это — плод её воображения, глупое недоразумение, за которое придётся извиняться. Но на кухне, за столом, сидели Арно, его мать и юноша, чуть старше мальчика, с мертвенно-бледным лицом и нечесаными длинными волосами. На нём был грязный синий свитер. Левая рука перевязана. Они подняли глаза и не сделали ни малейшего движения — будто давно ждали этого момента.