Зайдель с беспокойством посмотрел на него:

— Всё в порядке, Граф?

— Да, я в норме.

Они поднялись на трибуну и нашли последние свободные места. Сослуживцы встали, пропуская их. Только они сели, как на ипподром выехал «Мерседес» Каммлера. Он медленно проехал вдоль трибун и остановился перед гробами. Из передней двери вышел Каммлер. Из задней — полковник Хубер и ещё один высокий офицер СС. Все трое встали перед гробами спиной к собравшимся, вытянули руки в нацистском приветствии, затем поднялись на помост и заняли места. Почтительно, в присутствии мёртвых, они сняли фуражки. Восточный ветер, дувший с самого рассвета, поднимал края флагов со свастикой и трепал густые светлые волосы второго офицера СС. Тот поднял руку, чтобы пригладить их, — и одного этого жеста было достаточно, чтобы Граф узнал его, ведь он видел его тысячу раз — на продуваемом всеми ветрами пустыре Ракетного аэродрома в Берлине, на полигонах Куммерсдорфа, на побережье Боркума, на берегу Балтики в Пенемюнде, на равнине Близны в Польше...

Раздался барабанный бой. Все встали. Оркестр заиграл «Ich hatt' einen Kameraden» — солдатскую песню-плач. Тысяча голосов подхватила слова:

Фон Браун пел вместе со всеми, но всё это время его беспокойный взгляд скользил по трибунам — туда-сюда, вверх-вниз, снова туда-сюда — пока, наконец, не остановился на Графе.

Граф отвёл глаза.

Остальная церемония прошла для него как в тумане — гимны, благочестивые проповеди двух священников, панегирик Хубера («Они пали, служа Отечеству, отдав жизни за наше святое дело…»). В мыслях его проходил парад призраков — Карин на пляже в тот последний вечер, девушка в борделе, стоящая над ним с ножом, Вамке с канистрой керосина в момент перед смертью, человеческие останки, разбросанные вокруг воронки от взрыва ракеты, тени рабов, бредущих по туннелям Нордхаузена. Только услышав голос Каммлера — хриплый, отрывистый, сделавшийся ещё более металлическим от усиления — он заставил себя вернуться в настоящее.

Генерал СС стоял у микрофона с листом бумаги в руках. Граф попытался сосредоточиться, уловил обрывки слов — «крестовый поход за западную цивилизацию… историческое предназначение фюрера… окончательная победа обеспечена…»

Он торжественно поднял бумагу.

— Солдаты Дивизии Возмездия! Я хочу зачитать вам следующее сообщение из Рейхсминистерства народного просвещения и пропаганды. «По состоянию на сегодня Фау-2 разрушили три моста через Темзу в Лондоне. Здания парламента серьёзно повреждены. В радиусе пятисот метров от Лестер-сквер не осталось ни одного уцелевшего строения. Пикадилли-сёркус также разрушен. Тауэр пострадал от мощной ударной волны». Пусть это станет их эпитафией.

Он сложил лист и убрал его во внутренний карман.

— Наши товарищи пали не напрасно! И ваша служба не напрасна! Каждая ракета наносит врагу сокрушительный удар! Мы — Дивизия Возмездия! Мы победим! Хайль Гитлер!

Молчание, последовавшее за этими словами, явно смутило его. Он опустил руку и отступил от микрофона. Взглянул на фон Брауна, потом на Хубера, тот кивнул командиру почётного караула.

— Приготовиться к залпу!

Солдаты вскинули винтовки к небу.

— Огонь!

Выстрелы прокатились над ипподромом. Солдаты перезарядили.

— Огонь!

Перезарядка вновь.

— Огонь!

Когда эхо последнего залпа стихло, Граф поднялся. Он уже принял решение и хотел уйти до того, как фон Браун успеет с ним заговорить.

Зайдль схватил его за руку:

— Куда так спешишь?

— Нам ведь предстоит запуск, помнишь?

— Всё равно тебе стоит отдохнуть.

— Я подготовлю ракету — и тогда отдохну, обещаю.

Фау-2 ждала его на ложементе под деревьями. Он велел капралу открыть второй управляющий отсек.

Тот замялся.

— Но ведь утром был третий.

— А теперь второй.

Солдат подчинился. Они все знали доктора Графа; ему доверяли. Добираться до нужного места было неудобно. Графу пришлось лечь на спину под ракету и на ощупь работать вслепую. Обеими руками он ощупал фанерную платформу, пока не нащупал часовой механизм программы — небольшое устройство размером с ладонь — и разорвал провода.

Он выбрался из-под фюзеляжа.

— Всё. Можете закрывать отсек.

Он снова шел рядом с ракетой, пока ее буксировали к крану. Стоял, наблюдая, как её перемещают на мейллерваген. Он не стал просить подвезти его к стартовой площадке — времени было предостаточно. Граф неторопливо пошел по дороге через лес, выбрал подходящее место, разложил пальто и сел. Выкурил пару сигарет, прислушиваясь к звукам рощи. Впервые за многие недели он чувствовал покой. В голове — приятная пустота. Он просидел так почти час, затем поднялся и продолжил путь.

Ракета уже стояла на стартовом столе, полностью заправленная. Электрические тесты были завершены, кабели отсоединены. Солдаты готовились снять испытательные платформы с вертикальной стрелы мейллервагена. Рядом с ними, с блокнотом в руках, наблюдал штурмшарфюрер Бивак.

— Всё ещё собираете данные, как я вижу, — весело сказал Граф.

— Думаю, это событие заслуживает внимания, не так ли? Всего второй случай в истории, когда ракету запускают напрямую по британской армейской части?