— …

На этот раз слушала ответ Люда долго. И с каждым мгновением ее лицо все больше хмурилось. А под конец и вовсе на глаза навернулись слезы.

— Как же так… Ты же обещал…

— …

— Хорошо. Я поняла, — шмыгнула носом Люда и тут заметила любопытную моську младшей сестры мужа. — Обязательно со всеми поговорю и предупрежу. Но ты там выздоравливай побыстрее. Я жду тебя. Леша тоже скучает.

Еще немного поговорив, она положила трубку и строго посмотрела на Настю.

— О моем разговоре с твоим братом, кроме родителей никому ни слова, поняла?

— А почему? — непосредственно пискнула девчонка.

— Так надо. Тебе потом твоя мама объяснит. И вообще, ты уже поела что ли? А посуду за собой помыла?

Настя понурила голову и, отдав племянника Люде, поплелась на кухню. Девушка же с горечью подумала, что в ближайшее время так и не сможет увидеть мужа. Вот как сердце ее чуяло! Ну главное — он жив. А с остальным уж как-нибудь они разберутся.

После общения с женой на душе стало легче. И сразу голова заработала в направлении, как предотвратить подобные происшествия в будущем. Когда «жопа в огне» человек резко начинает умнеть и выдает самые разнообразные идеи.

Лаврентий Павлович сам ко мне не пришел, а для работы над заданием товарища Сталина отправил уже знакомого мне Грищука. Вот Павлу Петровичу я и высказал свою идею:

— Тут принцип психологии, — объяснял я ему, — если у врага будет чувство безнаказанности, он будет действовать с каждым разом все наглее и наглее. Как бандит в подворотне. Но если ему сразу дать в зубы, в следующий раз он тысячу раз подумает — а стоит ли наглеть? А может, есть иные способы достичь цели? Не такие радикальные? Для этого нам нужно достичь двух целей: точно установить, с чьей подачи произошла диверсия, и второе — дать симметричный ответ. Но не просто дать его, а так, чтобы все знали — «за что им прилетело» и «что при повторении от наказания враг не уйдет».

— И как ты это видишь? — с интересом спросил мужчина. — Допустим, мы узнали, кто стоит за покушением. Дальше что? Ученых той страны, которая все это провернула, убивать?

— Да, — жестко ответил я. — Не абы каких, а сходного уровня. Цандер у нас работал в оборонке. Значит и у врага надо убрать кого-то из конструкторов предприятий этой сферы. А затем в их же стране найти политическую оппозицию или недруга официальной власти, кто бы смог выпустить статью для населения в большом тираже, в которой говорилось бы примерно следующее, — я перевел дух и продолжил. — «Месть красных! В ответ на действия нашей разведки красные убили нашего конструктора». Да еще и какую-нибудь записку подкинуть под двери их МИДа или здания, где располагается штаб их разведки такого содержания: будете бить по нашим ученым, ответим по вашим. И параллельно нашим дипломатам выступить: что это была ответная реакция по защите наших граждан. И привести доказательства, что это была диверсия — допрос исполнителей, кто заказчик, почему мы так считаем. И в конце добавить — мы мол мирная страна, но ответ на агрессивные действия наш будет жестким.

— Жестко, но в чем-то справедливо, — заметил Павел. — Но все упирается в первый пункт — как вычислить заказчика.

Тут я стал его расспрашивать, какие меры были приняты по поиску, задавая все больше и больше уточняющих вопросов. В итоге выяснил, что мужчина не в курсе таких подробностей. Пришлось нам сделать перерыв, чтобы он сходил до Берии, либо того, кто занимается этим делом сейчас, и взял все материалы. Уже от этого и будем «плясать».

К тому же сама моя идея затрагивала сразу несколько министерств самого высокого уровня. И без санкции «наверху» ее в разработку никто не возьмет. Но ведь товарищ Сталин и сказал — придумать, что делать, чтобы враги даже не помышляли о нападении на наших граждан? Вот я и предлагаю. Да, для этого времени это очень нагло и даже провокационно. Однако не так давно наша власть уже показала себя достаточно наглой, чтобы подобный «финт ушами» от нас восприняли адекватно, что это как раз в нашем «духе». Ну и сам факт, что мы способы провести операцию подобного уровня станет для многих сдерживающим фактором. Осталось лишь воплотить ее в жизнь.

Сергей Палыч после звонка жене тоже немного успокоился. Да и события после диверсии медленно отходили на второй план и блекли, не вызывая у него столь острых эмоций, как раньше. В итоге он еще сильнее ушел в теоретическую проработку боевой установки и снарядов к ней. Впрочем, не забывая и о ракетах. Я иногда обсуждал с ним эти темы — все же раз меня с проверкой к ним отсылали, доступ, получается, к этим разработкам у меня есть.

— Вывести полноценный космический корабль сразу не получится, — говорил Королев, — но какие-то результаты надо дать, иначе нас прикроют. А в голову ничего не приходит.

— Сам факт того, что у нас есть ракета сверхвысокой дальности, вызовет панику у Запада, — хмыкнул я. — Вот глядя на их реакцию и вас ценить станут больше.

— И как они это узнают? А главное — как наши узнают об их реакции?

— Диверсия — чем не та самая реакция? Или у нас на всех конструкторов так покушались?

— Аргумент, — согласился, поморщившись, Сергей Палыч. — Но ведь это может быть связано не с ракетами, а с установкой.

— Ну, для начала тогда можно попробовать сделать сверхмощный фотоаппарат и его использовать как полезную нагрузку. Пустить ракету, там по отсечке аппарат включается и делает снимки поверхности, потом отделяется и на парашюте спускается. Можно пулять такую ракету над территорией противника на недоступных высотах, после чего подбирать приземлившийся аппарат на нейтральной или дружественной территории. Чем не вариант?

Почесав голову, Королев заметил, что разработка такого аппарата будет как бы не сложнее, чем сама ракета. Да и не его профиль.

— У нас что, специалистов не найдется? — пожал я плечами. — А даже если нет, все равно работать в этом направлении надо. Разведка — краеугольный камень любой удачной военной операции. Так что наши командиры должны уцепиться за эту идею. А пока будет разрабатываться аппарат, вы ракету спокойно доведете до ума. И нервы уже не вам трепать будут, а в первую очередь — создателям фотоаппарата.