Заметки Берия забрал, после чего сообщил еще одно не приятное известие.

— Тебе придется переехать. С родными устроим встречу в ближайшее время. Но о прошлой квартире забудь. Да и о той, которую ты строил в кооперативе — тоже.

— Из-за той же «секретности» и моей «смерти и воскрешении»? — мрачно спросил я.

— Рад, что ты понимаешь причины.

— И куда вы меня сослать хотите? — прежде чем начать возмущаться, потому что отказываться от новой квартиры, в которую вложено столько трудов было до жути обидно, задал я вопрос.

— Никуда. Останешься в Москве работать. Просто в другом районе, подальше от твоего прежнего места обитания.

— И в чем логика? — удивился я.

— Как и сказал — ты все равно «воскреснешь», просто тихо и без шума. Потом и твою могилу уберем со временем. Москва большая, если кого и встретишь из старых знакомых, то лишь случайно. На такой случай подготовим тебе легенду, позже ознакомишься с ней. Но из публичного пространства, как ты любишь иногда выражаться, принято решение тебя убрать.

— И что за квартиру мне дадут? Да и мои родители — они в старой останутся или в новую переедут?

— Не беспокойся, квартира будет новая. А родители останутся в старой. Если они резко куда-то уедут, это будет выглядеть странно.

— А если уедет Люда, то нет?

— Вашим соседям передадите, что отправилась к своему отцу с мамой. Почему, отчего — сами придумаете, — отмахнулся Берия.

Стало понятно, что как бы я ни сопротивлялся, в свою прежнюю жизнь я вернуться не смогу. Накатила как-то детская обида. Столько сделал, реально вкладывался, как мог, а тут одно событие, что перечеркнуло все мои старания. Тут вдруг вспомнился один эпизод из прошлого. Как ко мне пришел Борька и просил за Поликарпова. Тогда ведь его хотели вообще посадить и если бы не мой поход к товарищу Сталину, его жизнь тоже сделала бы резкий поворот. Тоже — всего одно событие, чуть не изменившее в корне его жизнь. Вот только у меня нет такого друга, который бы замолвил за меня словечко, и все вернулось обратно. Да и прямо скажем — меня не тюрьма ждет, а намного более мягкая смена моей жизни. С родными не разлучают, квартиру новую пообещали, работу тоже найдут наверняка. Не зря уже упоминали об этом. Есть на меня какие-то планы. Вот кстати…

— А чем я заниматься буду на новом месте? — тут же озвучил я свой вопрос.

— Позже узнаешь, — снова не стал мне просвещать Лаврентий Павлович. — Пока утрясаем все детали.

На этом наш разговор и закончился. Берия ушел, оставив меня с кучей мыслей о неопределенности собственного будущего и осознанием, что как раньше уже не будет.

С семьей я встретился через два дня. Самых томительных два дня за все время моего пребывания в больнице. Дел не было, поговорить кроме как с Дарьей тоже не с кем, а с ней толком и не поговоришь — она предпочитает изливать на тебя поток своих мыслей и чувств, и вставить хоть слово в этот поток — та еще задача.

Но все заканчивается, и мое ожидание тоже подошло к концу.

Люда с Лешей и родителями приехала утром после завтрака.

— Где он?! — сначала услышал я знакомый голос в коридоре, а потом уже дверь распахнулась и в палату вбежала моя любимая. — Сережа!

Еле успел встать с кровати, как был тут же брошен обратно, кинувшейся в объятия женой.

— Я так рада! Ты не представляешь, через что нам пришлось пройти. Смотреть на твой гроб. Как все вокруг говорят сочувствующие речи. А тут еще и Леша плачет, словно все понимает. Как ты мог! Вот почему ты меня тогда не послушал! — оторвалась она от моей груди и принялась бить меня кулачками. Но не сильно, просто выплескивала эмоции, поэтому останавливать я ее не стал, а перевел взгляд на родителей, стоящих в дверном проеме. На руках у мамы был мой сын. А вот Насти не было почему-то.

— О, целый! — раздался вдруг звонкий голосок моей сестры, и я понял, что она просто стояла за спиной родителей.

Люда выплеснула первый негатив и переживания и после комментария Насти словно очнулась. Тут же принялась меня осматривать, спрашивать — где был перелом, какие еще травмы были. Болит ли у меня сейчас, и как скоро мы вернемся домой. Похоже, насчет смены квартиры никто ей не говорил. Заверив, что я в порядке и скоро буду «как новенький», пришлось все же огорчить ее, что жить мы будем в другом месте.

— Говорил я тебе, Сергуня, — вздохнул отец. — Чем выше заберешься — тем больнее падать.

— Так я и не упал, — возразил я.

Тот лишь хмыкнул и выразительно посмотрел вокруг, а потом с таким намеком на возмущенную незапланированным переездом Люду, что дальше спорить мне как-то расхотелось.

Мама все это время терпеливо ждала, когда Люда успокоится и освободит меня. Но та слезать не собиралась, так и прижимая своим телом к кровати. Пришлось ей напрямую сказать, что хочу и других родных обнять. Нехотя меня все же освободили, после чего я по очереди всех обнял и забрал сына к себе на руки. Тот в это время спал, но когда почувствовал, что держащие его руки сменились, открыл глаза. С любопытством осмотрел меня, заметил Люду и тут же заагукал, просясь к ней на руки. Пришлось передать. А там он к груди своей мамы потянулся, явно намекая, что для него завтрак — вещь не нормированная и он не прочь покушать.

Пока сын удовлетворял свои потребности, я кратко рассказал, что по словам Берии ждет нас с Людой и какую «легенду» нам желательно придумать для окружающих. Выход неожиданно предложила мама. Учитывая, что для соседей я все еще должен считаться «мертвым», а состояние Люды после похорон они и сами видели, то смена места жительства, где все напоминает обо мне, вполне логичный вариант. Хотя и времени прошло уже пара месяцев, но ведь на такое еще и решиться надо и учесть всякие мелочи, чтобы на новом месте проблем не было. В общем, по «легенде» Люда решила уехать на другой конец города и нашла там по знакомству съемную квартиру. Да, для этого времени — шик, но тут можно сослаться на ее отца, который в Главлите не последний человек теперь. Для любимой дочери и не такое может сделать.