– Роланд был дома с родителями. Форрест – в Лондоне, в каком-то клубе.

– Вы живете один? – спросил Тристан.

– Да. Мама умерла три года назад. Последние годы я был ее сиделкой.

– Соболезную, – сказала Кейт.

– Я недавно сделал ремонт. Она завещала мне квартиру, да благословит Господь ее душу.

– Почему полиция арестовала именно вас? – спросил Тристан.

– Женщина в кафе «Золотая обжарка» в нескольких домах отсюда видела, как Джейни садилась в мой фургон.

– Почему вы повезли Джейни в другое кафе, если в нескольких домах была «Золотая обжарка»? – спросил Тристан.

Роберт помялся.

– У нас с хозяином «Золотой обжарки» были свои счеты. За несколько месяцев до этого мы с ним поссорились. Полиция арестовала меня только после Рождества. До этого я сам туда пришел как свидетель, потому что был одним из последних, кто видел Джейни. Они говорили и с Фредом – Форрестом, – и с Роландом. Оба подтвердили, что я перевозил вещи.

– Когда полиция вас арестовала?

Он надул щеки и откинулся назад, будто давно об этом не думал и теперь с трудом вспоминал.

– Кажется, в самом начале января. Газеты ничего об этом не писали. Двадцать первого декабря над Локерби была авиакатастрофа, и все местные новости были только об этом. Только когда о Джейни рассказали национальные новости, полиция вызвала собаку-ищейку. Она отследила запах Джейни от газетного киоска до старой трубы на заднем дворе. Положа руку на сердце: я до сих пор понятия не имею почему. Шарф она уронила в магазине. Не знаю, может быть, Джек принес туда ее запах на обуви или еще как-нибудь. Потом, несколько дней спустя, все это показали по телевизору. Вот тогда женщина из «Золотой обжарки» и обвинила во всем меня. На полицию начали давить. Они решили выдвинуть теорию, что я убил Джейни, на несколько дней спрятал ее тело в водопроводной трубе, а потом от него избавился или закопал. У них не было доказательств, не было тела, но при том, что у меня уже была судимость…

– За что у вас была судимость? – спросила Кейт.

Роберт отмахнулся, как будто эта глупая деталь ничего не значила.

– Да все из-за этой «Золотой обжарки». Я встречался с девчонкой, она заодно встречалась с Винсом, ее хозяином. Я полез драться, она вмешалась, в итоге досталось ей. Положа руку на сердце я хотел огреть его, но девчонка вызвала полицию, заступилась за Винса… В итоге мне впаяли домашнее насилие. Три месяца условно. Первое правонарушение. Это было за несколько месяцев до истории с Джейни. Адвокат сказал мне, чтобы я не переживал и что в суде это не будет иметь значения, но этот адвокат был дерьмовый. Вообще не подготовился. Ну я и сам вспылил, когда меня вызвали. В общем, присяжные признали меня виновным.

– И вы отсидели восемь лет? – спросила Кейт, внимательно наблюдая за ним.

– Да. Вскоре после вынесения приговора моя мама, да благословит Господь ее душу, начала работать над апелляцией. Мне дали нового адвоката, на этот раз отличного. Она сказала, что есть шанс добиться отмены приговора, потому что полиция так и не нашла тело. Это было обосраться… простите, охренеть как долго, но в декабре девяносто шестого года состоялся повторный суд, а в марте девяносто седьмого меня оправдали. Тело не нашли до сих пор.

Повисла долгая тишина. В гостиной было холодно. Кейт вздрогнула, и ей захотелось натянуть пальто.

– Как вы думаете, что на самом деле случилось с Джейни? – спросил Тристан.

– Ну… эта статья – довольно интересная. Томас Блэк видел Питера Конуэя в «Кувшине» с несовершеннолетними девчонками. Джейни и ее сестра бывали там каждую неделю. Она вполне могла стать его жертвой.

– Вы действительно не обсуждали это с Форрестом? Вы ведь дружили.

– Нет. Я же вам сказал: с тех пор мы не общались. Это было давно. Фред – Форрест – ушел, у него новая жизнь. Он всегда был амбициозным. Не знаю. Больше я ничему не удивляюсь. Может быть, Джейни удалось сбежать, она встретила какого-нибудь парня, радуется жизни, валяется на пляже? Случались вещи и постраннее.

– Или мы найдем ее тело, – сказала Кейт.

Роберт улыбнулся.

– Если так, то меня, может быть, реабилитируют наконец.

Когда Кейт и Тристан вернулись, уже стемнело и в квартире в Перси-Сёркус было холодно. По дороге домой они купили кое-какие продукты и две пиццы и теперь прямо в пальто сидели на кухне, ели, отогревались.

– Бог ты мой, как было вкусно, – сказал Тристан, отправляя последнюю корочку в рот и закрывая коробку.

– Ты уже все? – удивилась Кейт, доедавшая лишь второй кусок. – Втягиваешь ты ее, что ли?

– Между прочим, я не наелся. – Тристан вынул из пакета молоко, чай, хлеб и масло, открыл холодильник. – Кто-то забыл тут брусничный джем.

– Дай угадаю – они купили его в «ИКЕЕ»?

– Лучше бы хот-дог. – Он поставил продукты, покопался в шкафчиках. – Отлично. Оливковое масло, просроченные специи и полпакета макарон.

– Все равно я столько не съем. – Кейт пододвинула к нему свою коробку. – Угощайся. Я же столько не тренируюсь, сколько ты.