– Вы в порядке? – спросил Тристан. – Продолжаем?

– Конечно. – Максин высморкалась в салфетку, глубоко вздохнула и взяла себя в руки.

– Мы прочитали материалы дела полиции, и полиция документально подтвердила, что спустя пять дней после пропажи Джейни осмотрела газетный киоск «Рейнольдс» с помощью служебной собаки. Когда велись те поиски, которые вы наблюдали из окна?

– Это было после реконструкции.

– Спустя какое время?

Максин пожала плечами.

– Может быть, пару дней. Не думаю, что прошло очень уж много времени, потому что полиция действительно сосредоточилась на деле после того, как реконструкцию показали по телевизору. Она была такой странной…

– Потому что девушка была очень похожа на Джейни? – предположил Тристан.

– Да, и потому что там чуть было не сняли меня.

– Что вы имеете в виду?

– Они снимали реконструкцию сразу после Нового года, и изначально съемки велись в балетной школе, куда мы с Джейни ходили. Видимо, они хотели дать телезрителям представление о личности Джейни и о том, что ей нравилось делать, хотели сыграть на их эмоциях. Съемочная группа спросила мисс Ла Фрой, преподавательницу танцев, можно ли поснимать настоящих девочек во время урока. И класс был как раз мой, так что съемочная группа сняла нас с актрисой, похожей на Джейни.

– И вы там были?

Максин кивнула.

– Да. Очень странные ощущения.

– Неужели никто даже не подумал, что нужно оградить вас от этого? – возмутился Тристан.

– Тогда время было другое. Жизнь была суровее, люди – менее чувствительными. Не то чтобы кто-то был со мной суров, но… тогда гораздо меньше внимания уделялось психическому здоровью. Хорошо ли, что я стала одной из танцовщиц, которых показали в реконструкции? Наверное, нет. В любом случае это неважно, потому что сцены в балетной школе вырезали из финальной трансляции, как и сцены с ищейкой. Я знаю это, потому что те и другие снимали в одно и то же утро. И это тоже странно. Ищейка-то была настоящая, та самая, что учуяла запах Джейни во дворе за киоском.

– Молли? – спросил Тристан.

– Да, Молли. А вы ее откуда знаете? – Максин улыбнулась.

– Это указано в материалах дела.

– Ах да. Конечно. Я думаю, у них просто времени не было искать какую-то другую собаку на ее роль. И Молли помнила запах Джейни. Когда ее привели в танцевальную студию, она в одном углу чуть с ума не сошла: рычала, скребла пол. Видимо, там Джейни стояла во время занятия, и ее запах все еще не выветрился. А потом, когда Молли вывели на улицу, она уловила запах Джейни на дороге и на скамейке. Я понятия не имела, что ищейки такие чувствительные. В конце концов им пришлось ее увести. Думаю, тогда все наконец поняли, что мне не следовало в тот день там находиться, и мама пришла и забрала меня. Я так и не рассказала ей всех подробностей, и они не использовали отснятый материал в реконструкции. После этого я бросила балет. Я не хотела туда возвращаться.

– Вы не замечали каких-нибудь странностей в поведении Фреда и Роланда после того, как Роберта арестовали?

– Нет. Они как будто исчезли. Я их больше не видела. Мне было всего двенадцать. Я бросила танцы. Сосредоточилась на учебе, зарылась в книги на следующие пять или шесть лет. Когда мама не могла держать себя в руках, за мной присматривали Бетти и Стэн. Я много времени проводила в книжном магазине Стэна. Ходила туда почти каждый вечер после школы и помогала. Мне там нравилось. Совсем не то, что тут. – Максин наконец отошла от окна, опустилась в кресло. – Мне жаль, что я больше ничем не могу вам помочь, – грустно сказала она. – Это было тридцать лет назад. Думаю, мой мозг многое заблокировал.

– Нет, совсем нет, и спасибо, что поговорили с нами, – ответила Кейт, чувствуя, как нарастает отчаяние. Если это не скелет Джейни, то они ничего не нашли.

– Ваше расследование навело меня на некоторые мысли о человеческой природе, – сказала Максин. – С тех пор как вы были здесь в прошлый раз, я все время прокручивала это в голове. Когда мы видели Питера Конуэя в «Кувшине», он действительно показался мне очень милым, а на самом деле он мог планировать, что делать со мной или Джейни.

– Этого мы точно не знаем.

– Я видела новости о том, что он умер. Вы думаете, он знал, где находится Джейни, и унес эту тайну в могилу?

– Я говорила с ним незадолго до его смерти, – сказала Кейт, – но я не знаю. Простите.

– Вам не за что просить прощения. Недостаток информации от многого нас защитил. Я больше боюсь того, что будет со мной и с мамой, если мы узнаем правду.

Когда Кейт и Тристан вышли из «Виктория-Хаус», уже стемнело. Двор был пуст, и у Кейт возникло странное чувство дежавю, когда они проходили мимо мрачной, заброшенной восьмигранной скульптуры на постаменте.

– «Одгоад». Звучит как имя какого-то древнеанглийского короля, – заметил Тристан.

– Удивительно, что ее спроектировала Гайя Тиндалл. Такая геометрическая скульптура. Коммунистическая. Совсем не в духе Гайи. И неужели она у тебя ассоциируется с процветанием?

– Нет, но посмотрите на весь этот район. Интересно, знал ли человек, который начертил на ней надпись, что «Одгоад» означает «процветание»?

На город спустилась тьма, и унылая январская погода не слишком-то могла поднять им настроение. Тристан договорился следующим утром встретиться с Тони Кардуччи, бывшим соседом Роланда по квартире, а Кейт решила посетить Британскую библиотеку, чтобы посмотреть карты улиц Кингс-Кросс до работ по реконструкции в девяностых. Они поужинали в довольно хорошей пиццерии, после чего отправились в грязный бюджетный отель, где забронировали два номера.