— Слышь, оставь их уже…

— Ага, разбежались! — заорал Дормин. — Я из-за него на машину угрохал целый капитал, да меня еще и оштрафовали! Из-за какого-то куска дерьма, который бегать не умеет! Да я всю их породу изведу!!!

Дормин вскочил и принялся бешено пинать поваленный шкаф. Пожевав губами, второй сержант закрыл за собой дверь.

Виктор, кряхтя, поднялся со своей лежанки — стопки из четырех полимерных ковриков, схваченных по краям скотчем. Ночные события не прошли даром — все болело. Когда тебе за сорок, такие зачеты по стайерскому бегу даются нелегко. Даже если ты — контрабандист-буклегер и просто обязан уметь «давать сайгака» с места.

Время было не раннее, но Виктор все же потратил час на медитацию, чтобы привести разум в надлежащее безмятежное состояние.

Поначалу этому, правда, мешала мысль: что могло случиться, если бы не взрыв? Ведь тот бугай намеревался убивать. Не бить, не арестовывать, именно убивать, и его подручные ему в том охотно бы помогли. Да, Антон повел себя по-идиотски… Но он встал на защиту сестры… В теории можно было бы попытаться заговорить толстяку зубы, и… Нет, нельзя. Тот был пьян и отчетливо хотел крови. Надо бы пообщаться с осведомленными людьми, выяснить, где это животное обычно пасется, — и не соваться в те края без надобности.

На телефоне было одно новое сообщение — как водится, со скрытым номером отправителя.

Конспирация и заочное общение среди буклегеров — обычное дело. Виктор уже давно занимался этим промыслом, но до сих пор мог похвастаться личным знакомством в лучшем случае с десятком «коллег». Оно и к лучшему.

Керт? Час ходу. Не близко, но могло быть и хуже. Ладно, меняем фильтр в респираторе и вперед.

…Некоторое время Виктор брел по шпалам между двух сплошных стен, покрытых граффити. По старой привычке шел по левой стороне, чтобы издали увидеть приближающийся поезд. Хотя по этим путям давно уже ничего не ездит. Повсюду между шпалами обильно проросла трава, рельсы приобрели характерный кирпичный цвет, оборвавшиеся провода беспомощно свисают со столбов. В какой-то момент Виктор снял респиратор в надежде вдохнуть знакомый с детства запах креозота — неповторимый запах железной дороги. Но вокруг воняло только дымом.

Впереди в желтоватой дневной мгле начала вырисовываться какая-то массивная тень. Удостоверившись, что она неподвижна, Виктор двинулся к ней.

Над рельсами возвышался маневровый тепловоз. Точнее, его останки — все стекла выбиты, зеленая краска почти совсем слезла. На месте лобового прожектора зияла пустота. Узкий корпус, низко посаженные фары, перила на передней площадке — на мгновение Виктору показалось, что эта мертвая машина чем-то напоминает чучело мамонта в музее. Реликт далекого прошлого.

На боку над колесами виднелся нанесенный белой краской из баллончика рисунок — замысловатая вязь, в которой при внимательном рассмотрении можно было узнать слово «Prometei».

Значит, пришли.

Забравшись на площадку, Виктор убедился, что дверь в кабину машиниста открыта, и вошел внутрь. Клетчатая полипропиленовая сумка, затолканная под приборный стол, как оказалось, скрывала продолговатый ящик. На крышке обнаружилась маленькая сенсорная панель. При первом прикосновении на ней появилось сразу девять букв А и три восклицательных знака. Усмехнувшись, Виктор начал перебирать символы, пока не получил указанную ему в сообщении комбинацию. Ящик щелкнул и открылся. Внутри лежали четыре книги, несколько сильно потрепанных журналов и электронный накопитель — из тех, что были в ходу лет двадцать назад. К счастью, для них и сейчас еще можно было найти переходники, а некоторые совсем уж старые ноутбуки и терминалы до сих пор оснащались такими разъемами.

На дне ящика лежала бумажка с коряво нацарапанными цифрами — 320. Да, как раз на эту сумму и договаривались. Сложив в ящик несколько принесенных с собой книг «на обмен», Виктор положил сверху конверт с купюрами и закрыл крышку.

Снаружи послышались чьи-то шаги. Виктор схватил трость и выскользнул из кабины.

…Несколько минут они стояли друг против друга на расстоянии пяти-шести шагов, как два стрелка из стародавних вестернов. Наконец Виктор произнес:

— Ну, здравствуй.

Новоприбывший — коренастый, сутулый человек в грязной коричневой куртке и потертой кепке, молча кивнул.

— С чем пожаловал? — спросил Виктор.

Пришелец поднял сумку и сипло ответил:

— Обмен. Потом заберут.

Кобольд — так прозывался новоприбывший — среди буклегеров был крайне непопулярной личностью. За ним тянулась недобрая слава стукача, хотя никто не мог припомнить конкретных тому причин.

Когда-то Кобольд печатал в крупных газетах широковещательные колонки об иноземных заговорах, о необходимости усуровления державных порядков и о притеснениях, которые он, автор, то и дело претерепевает со стороны «гуманистического» меньшинства и «вольнолюбцев» (rigtvoliniri).