— Да.

— Вчера кто-то сжег его дотла. Еще одного мостика в прошлую жизнь не стало.

«Не знает… Или?»

— Никогда не понимала, что значит «прошлая жизнь». У нас только одна жизнь. Как бы она ни менялась, другой нет и не будет.

— Я не это имел в виду, — ответил Виктор и, помолчав, продолжил: — Еще недавно в это время года город уже утопал в солнце и зелени. И я не могу понять, как он мог превратиться вот в это? И что произошло с нами? почему мы принимаем это, — он кивнул в сторону столпа пламени вдали, — как нечто нормальное?.. Как должное?

Бержер не хотела отвечать, но вдруг услышала собственный голос:

— Если все сложилось так, как сложилось, значит иного не дано. Значит, это лучшее, что с нами могло случиться. И мы должны принимать с благодарностью все эти испытания. И надеяться, что они не станут непосильными.

— А вы, пожалуй, правы, — после недолгой паузы ответил Виктор. — Я учился на историка, и преподаватели много раз говорили, что у истории нет сослагательного наклонения. Но говорили и о том, что и человеку, и всему человечеству не на чем учиться, кроме своего прошлого опыта. И чем дальше, тем больше я понимаю, что на деле никто ни на чем никогда не учится. Я думал, что ключи к будущему можно найти в прошлом. Но раз прошлое — то, что прошло и больше не существует, то и ключей никаких нет. И будущего — его тоже нет…

Сесиль молчала.

— Может быть, действительно проще ничего не помнить, а? Существовать одним днем. Следовать одним и тем же алгоритмам, испытывая ужас от мысли, что от них можно отступить… Ничего не ждать. Ничего не желать. Забыть, кем мы когда-либо были и кем хотели быть… Одна беда: сколько бы нам ни твердили, что иного не дано, когда-то давным-давно мы были детьми. И что-то от тех вчерашних или даже позавчерашних детей остается в нас и поныне. И сколько ни выдавливай их из себя, они по-прежнему спрашивают: «А почему?»

Пламя вдалеке вдруг вспыхнуло с утроенной силой; в небо взметнулось огромное огненное облако, и спустя несколько мгновений донесся звук взрыва. Он вывел Сесиль из оцепенения.

— Мне пора, — решительно произнесла она.

— Понимаю, — отозвался Виктор. — Увидимся ли мы еще?

— Нет. Прощайте, — сухим тоном ответила Бержер и торопливо пошла прочь.

Когда она скрылась из виду, Виктор, горько усмехнувшись, пробормотал:

— К моим годам уже можно было бы и привыкнуть…

Бержер шла как могла быстро. Но с каждым шагом расстояние от того места, где они стояли, до припаркованной у съезда с моста машины казалось ей все более неодолимым. Она уже почти бежала.

…Капитану Стабикома Сесиль Бержер следовало арестовать давно разыскиваемого буклегера. Но она этого не сделала. За последнюю неделю он много и глупо наследил; что ж, за то, что он спас ей тогда жизнь, она прибралась за ним.

Следователям не за что будет зацепиться. Больше она ему ничего не должна. И он не должен — не должен попадаться ей на глаза!

У Виктора в кармане завибрировал телефон. Вызывающий номер не определялся.

— Да.

— Виктор? — раздался в трубке голос Арманна. — Рядом никого нет?

— Нет, никого, говори… — ответил Виктор.

И Арманн заговорил. От услышанного у Виктора полезли на лоб глаза.

— …Что?! Постой-постой… Так это, получается, был тот самый нулевой пожар?.. мать родная!.. Да, конечно. Постараюсь быть через сорок минут — с возмещением. Спасибо!

Только боль в ноге помешала Виктору броситься бегом.

В дверном замке заворочался ключ. Дверь раскрылась, Наталия сперва свалила с плеч тяжелый походный рюкзак, а затем втащила в прихожую массивную раскладушку и резко опустила ее на пол. В дверях комнаты появилась Марианна.

— Добрый вечер, — кивнула ей Наталия. — Устроит такое спальное место?

Сиделка выпучила глаза.

— Ой, еще как! Сто лет на таких не дрыхла.

— Хорошо, — Наталия перенесла раскладушку на кухню, Марианна вернулась к пациенту. На кухне зашумел чайник, залязгала посуда. Через некоторое время Наталия вошла в комнату с двумя кружками с чаем.

— Держи.

— Спасибо, — ответила Марианна, принимая кружку. — Порадовать ничем не могу, все по-прежнему. Днем он заснул, полтора часа назад проснулся, но…

— Поняла. Остается только ждать.

— Я там приготовила ерунду какую-то, вроде съедобно. Аппарат для внутривенного я зарядила, все работает, так что…