Шрифт:
— Мне не нравится твой тон, Вудро. Твой дружок, видите ли, жалуется, что я не выполняю свои обязанности. Я их выполню. Вот увидишь. А теперь иди.
— Вы не имеете права так поступать с Гиллелем!
— Имею полное право. Я директор школы. А вы всего лишь ученики. Всего лишь ученики и ничего больше. Понял?
— Вы за это заплатите!
— Это что, угроза?
— Нет, обещание.
Никто ничего не смог сделать. Для Гиллеля с футболом было покончено.
Следующей ночью Вуди тихонько выбрался из дома Гольдманов и подъехал на велосипеде к дому Бардона. Под покровом темноты прокрался в сад, достал из сумки баллончик с краской и написал огромными буквами, через весь фасад:
БАРДОН — ГОВНЮК
Едва он кончил писать, как в его затылок уперся луч света. Он обернулся, но, ослепленный направленным на него фонарем, ничего не увидел.
— Чем это ты тут занимаешься, парень? — строго спросил мужской голос. И Вуди понял, что перед ним двое полицейских.
Дядю Сола и тетю Аниту разбудил звонок из полиции: их просили прийти в дежурную часть за Вуди.
— «Бардон — говнюк»? — огорчилась тетя Анита. — Ничего получше не придумал? Ох, Вуди, да как тебе такое в голову могло прийти?
Он пристыженно повесил голову и пробормотал:
— Я хотел ему отомстить за то, что он сделал с Гиллелем.
— Мстить не надо! — спокойно, без гнева ответил дядя Сол. — В мире все устроено иначе, ты же прекрасно знаешь.
— Что мне теперь будет? — спросил Вуди.
— Зависит от того, подаст директор жалобу или нет.
— Меня выгонят из школы?
— Мы не знаем. Ты сделал большую глупость, Вуди, и теперь твоя судьба от тебя не зависит.
Вуди выгнали из Баккери.
Тренер Бендхэм защищал его перед Бардоном, как мог; тот отказался пересматривать свое решение, и между ними произошла бурная ссора.
— Да что ж вы такой узколобый, Стив? — взорвался Бендхэм.
— Существуют правила, и их надо соблюдать. Вы видели, во что этот мелкий негодяй превратил мой дом?
— Но он же мальчишка, это мальчишка напакостил! Вы могли отправить его на полгода мыть школьные туалеты, но делать так, как вы, нельзя! Нельзя калечить жизнь двум мальчишкам.
— Огастес, я все сказал.
— Черт подери, Стив, вы директор школы — школы, мать вашу! Ваша задача — строить жизни этих парней! Строить, а не ломать.
— Именно так, я директор школы. И вы, кажется, не понимаете, какая на мне лежит ответственность. Мы призваны адаптировать детей к нашему обществу, а не наоборот. Они должны твердо знать, что есть правила, и если их не соблюдать, это влечет за собой последствия. Можете считать меня жестоким, если вам так угодно, но я знаю, что однажды они скажут мне спасибо за то, что я для них сделал. Такие мальчишки кончают в тюрьме, если никто вовремя не схватит их за руку.
— Такие мальчишки, Стив, кончают звездами НФЛ и нобелевскими лауреатами! Вот увидите, лет через десять сюда приедут телевизионщики, снимать фильм во славу Гольдманов.
— Пффф! Слава Гольдманов! Только не говорите мне, что сами верите в такие глупости…
— И журналисты будут стоять с микрофоном, а вы — самым жалким образом лепетать, что они были вашими любимчиками, лучшими учениками в школе и вы никогда не сомневались в их талантах!
— Довольно, вы переходите всякие границы. Я вас выслушал, с меня хватит.
— Знаете что, Стив, это с меня хватит! Катитесь вы в жопу!
— Что, простите? Вы совсем спятили? Я напишу докладную, Огастес. Вам тоже не поздоровится!
— Можете писать, что хотите. Я сваливаю. Не желаю иметь отношения к вашей говенной системе, которая только и может, что лишать двух пареньков их мечты! Я увольняюсь, и больше вы меня не увидите!
Он вышел, со всей силы грохнув дверью, и в тот же день написал заявление об уходе, требуя до срока отправить его в отставку.
На следующих выходных Вуди пришел к нему домой и увидел, что тот грузит вещи в свой автокемпер.
— Мистер Бендхэм, не уезжайте… вы нужны команде.
— Команды больше нет, Вуди, — ответил Бендхэм, не отрываясь от дела. — Мне уже давно надо было отойти от дел.
— Я пришел попросить прощения. Это все из-за меня.
Бендхэм поставил коробку на землю.
— Нет, Вуди, вовсе не из-за тебя. А из-за этой говенной системы! Из-за этих тухлых преподов. Это мне надо просить у тебя прощения, Вуди. Я, дурак, даже не сумел отстоять вас с Гиллелем.
— И вы сбегаете?
— Нет, ухожу в отставку. Поезжу по стране, к лету буду на Аляске.