И бросился на пожирателя, который после удара Вана успел подняться на ноги. Из прибывших пустышек я выбрал того, что выглядел покрепче. Его массивное тело сбило пожирателя с ног. Пустышка, в точности выполняющий мою мысленную команду, вцепился врагу в горло. К нему присоединился ещё один, остальные набросились на того, с которым продолжал драться Ван.

Я про себя отметил, что управлять пустышками получается всё лучше. То ли опыт накапливается, то ли сам по себе становлюсь сильнее. По-хорошему — выбрать бы время и потренироваться. Непонятно только, на ком. А главное, когда. Тут поспать нормально — и то не каждую ночь получается.

— Что ж вы так неаккуратно, — пробормотал я. — Какого хрена сюда-то припёрлись? Хотя, с другой стороны — откуда вам было знать, что здесь появимся мы? Думали, наверное, опередить обходчиков — пока свежая душа топчется вокруг свежей, ни хрена не понимающей видящей…

Битва продолжалась недолго. Пожиратели быстро вдуплили, во что вляпались.

Увидев, как поломились прочь, Ева взвизгнула от восторга.

— Ух ты! Мы победили! — после чего с интересом уставилась на Вана. — А это у вас настоящая палка, да? Как в кино показывают? А можно будет взять ненадолго? Вы не волнуйтесь, я не сломаю! Прикинь, Тимур, какие фотки получатся?

Я в ответ только вздохнул.

— А видящие-то, смотрю, всё молодеют, — приветствовала появление в отеле Евы Мстислава. — Этак мы скоро грудных младенцев на службу будем принимать.

В кафетерии Мстислава сидела одна. Остальные, надо думать, спали — я разбудил только Вана. Который, исполнив служебный долг, растворился в пространстве ещё на парковке.

— Я, между прочим, к вам в работники не навязываюсь! — возмутилась Ева. — Видящей становиться не хочу! И никогда не хотела. Это всё Тимур.

— А чё — я? — вяло попробовал отбрехаться я.

— То, что если бы ты тогда ко мне не пришёл, может, ничего бы и не было!

Старуха, прибывшая с нами, на препирательства внимания не обращала. Она подплыла к Мстиславе и степенно наклонила голову.

— Здравствуйте.

Мстислава встала, ответила таким же поклоном.

— Здравствуйте. Можете больше ни о чём не беспокоиться. Здесь вам будет хорошо.

— Теперь верю. — Старуха улыбнулась. — А то уж было напугалась. Нынче ведь, куда ни сунься — кругом молодёжь. Продавцы в магазинах молодые, в собесе — молодые, врачи в поликлинике — и те молодые. На ту сторону шагнула — даже там девчонка сопливая сидит! Я думаю — да как так-то? Что она понимать-то может? И мальчишка на подмогу пришёл — не лучше. Лохматый, небритый… Но хоть отвёз, куда надо, и то ладно.

— Как я могу что-то понимать, если вообще не в теме?! — возмутилась Ева. — Скажите спасибо, что догадалась, кто вы такая! А Тимур вас, между прочим, от этих жутких, со звериными мордами, защитил!

Старуха Еву гордо проигнорила. Мстислава тоже промолчала. Извлекла как будто прямо из воздуха книгу, в которой мы регистрировали клиентов.

В этот раз книга представляла собой толстенный бухгалтерский гроссбух — в картонном переплёте со шнурками. Когда открылась, внутри я увидел голубоватые, по краям выцветшие в желтизну разлинованные страницы. И ручка, которую Мстислава подала бабке, была перьевой.

— Вот. Запишите своё имя и год рождения.

Бабка склонилась над книгой, принялась выводить ровные, аккуратные буквы.

Мстислава положила на стол металлический ключ с прицепленным к нему деревянным кругляшом-биркой. На кругляше такими же красивыми, аккуратными буквами был выписан номер: 72. Как будто эта же бабка и писала.

— Проводи гостью, Тимур.

— А разве не… — Я думал, что Мстислава будет заниматься гостьей сама.

— Проводи.

Я, пожав плечами, взял со стола ключ.

— Идёмте.

— Мы с вами ещё встретимся, — пообещала бабке Мстислава.

Та милостиво улыбнулась и поплыла вслед за мной. Мы сели в лифт, я нажал кнопку седьмого этажа.

Вот интересно, кстати — бабка видит то же, что и я? Или ей наш суперсовременный лифт с зеркалом от пола до потолка, мелодично звякающий после остановки и объявляющий номера этажей, представляется монстром из тех времён, когда двери надо было руками закрывать?

Бабка стояла рядом со мной и старательно делала вид, что она одна. Ну как тут не завести разговор.

— Кстати. Давно хотел спросить. А чем вызвано ваше недоверие к молодежи? И в каком возрасте оно начинает формироваться? Это я не о себе беспокоюсь, если что. Мне-то вряд ли грозит, я, насколько понимаю, двадцатисемилетним останусь навсегда. Просто интересно.

— Навсегда? — Старуха склонила голову набок, посмотрела на меня. — Это как же так?

— Ну, вот так. Специфика профессии. Мы не стареем. Навсегда остаёмся в том возрасте, в котором в неё пришли.

Старуха недоверчиво нахмурилась.