Но четвероногие создания пока не догадывались о своей грядущей участи – а если даже догадывались, все равно ничего не могли сделать. Но я-то, я-то благодаря волшебному знала и не желала мириться с тем, что мне уготовано.

Я сказала служанкам, что мне надобно уйти (куда, не им знать), и выскользнула из дома. Внутри меня билась мысль: скорей, скорей! – но я не могла бежать по улице, как незамужняя девчонка. Мне, даме, тем более супруге Вождя, следовало идти степенно, размеренно, важно.

Счастье, что дом моих родителей (и Джинжи) находился неподалеку, на той же улице. После того как я вышла за Вождя и из нас двоих он предпочел именно меня, она, конечно, затаила злобу. И зависть. Однако держала себя в руках: никогда ни словом не выдала себя. Все-таки я была супругой главного человека в племени, который мог уничтожить любого. И только по змеиным взглядам, которые она порой метала в мою сторону (особенно когда я была рядом с Салкыном или тем более в его объятиях), я понимала чувства моей сестры-двойняшки.

Вдобавок к зависти и злобе Джинжи обладала еще одним качеством, не присущим мне: она была глупа. Поэтому понятно, конечно, почему проницательный Вождь остановил свой выбор не на ней.

И ее глупость вкупе с завистью давала мне шансы.

Я вошла в родительскую избу. Отец был в походе вместе с моим супругом. Поэтому я поклонилась до земли матушке, которая просияла улыбкой при виде меня.

– О, Темене! – воскликнула она. – Какими судьбами!

– Зашла поболтать. Салкын в походе, и мне скучно. Не со служанками же, рабынями, беседовать.

– Заходи, родная. Я заварю тебе бодрой травы.

– Спасибо, матушка, не надо. Мне вот с Джинжи пришла охота перемолвиться.

Сестренка моя сидела тут же. Она украшала войлочный ковер изображением священного оленя – знатная была рукодельница, не чета мне. А что ей еще теперь оставалось, только рукодельничать!

Она не сказала мне ни слова – правда, когда я вошла, почтительно наклонила голову. Узнав, что я хочу поговорить именно с ней, Джинжи просияла. Сестрица, я видела, страдала от того, что лишена моего общества, – одновременно со своей завистью ко мне и злобой.

– Пойдем погуляем? – предложила я ей. – Чудесная осенняя погода. Листочки начали желтеть и осыпаться.

– В нашу рощу? – подхватила она. В этой роще, близлежащей к родительскому дому, мы любили играть девчонками. В ней я встречалась с моим возлюбленным Карьяном.

– Да, пойдем туда, почешем языки, мы с тобой ведь толком не говорили с моей помолвки.

– Сейчас. – Она покрыла голову войлочным убором и надела войлочные чуни. Потом спохватилась и спросила как положено: – Можно, матушка?

– Идите, стрекозы, – улыбнулась мама.

При мысли о том, что в любом случае старушку, возможно, никогда больше не придется видеть, у меня сжалось сердце.

Мы с Джинжи вышли за околицу. Первые опавшие листы берез шуршали под ногами. Лиственницы на дальних холмах начинали желтеть, но сосны стояли, как и положено, зелеными, и это порождало изумительную картину: ясное голубое небо, изумрудная трава, усыпанная желтым, и смесь желтого с зеленым среди дерев. Неужели я больше никогда не увижу подобную красоту? Нет, не бывать этому.

– Хочу тебе, моя дорогая Джинжи, поведать одну тайну, – сразу начала я приготовленную речь. Девицы, особенно глупые, очень легко ведутся, когда сулишь им рассказать нечто секретное. И еще они обожают все, что связано с любовью. – Знаешь ли, мы с Карьяном решили сбежать.

Ничего ни с каким Карьяном мы, разумеется, не решили, он и не ведал о своем и моем «решении», это была обманка, чтобы поймать на крючок глупую Джинжи. Я не боялась, что мой прежний любовник меня выдаст, потому что в ближайшие пару дней он не собирался возвращаться в племя (насколько я знала). Вместе с другими молодыми ребятами они отправились ловить в быстрых реках хариуса, запасаться к зиме рыбьим мясом и жиром.

– Сбежать? – Джинжи округлила глаза. – С Карьяном?

– Да, мы долго терпели, но теперь стало невмоготу. Наша любовь оказалась сильнее всего: долга и доводов рассудка. Мы решили исчезнуть из племени, уехать далеко-далеко и там, только вдвоем, начать новую жизнь.

– Но как ты можешь?! Ведь ты жена вождя! За вами отправят погоню, наверняка настигнут и убьют! А если нет – Главный Шаман такую наложит на вас епитимью, что вы умрете в неисчислимых муках.

– А вот тут-то поможешь мне ты.