Теперь в этом городе, сменившем имя, на тех же улицах и зачастую в тех же домах выросли совсем другие, новые люди…

– Зачем тебе Ларисин адрес? – переспросил «ведьму» Данилов. – Чего ты хочешь?

– Петербург – город стариков. Здесь живут долго. (Если живут.) И многое помнят. «На Васильевский остров я приду умирать» [16] и все такое. Можешь себе представить? В том самом доме номер сорок два по улице Некрасова – я выяснила – проживает племянница Ларисы. Дочка ее братика Мити, которому в двадцать девятом году три годика было. Зовут Евгения Дмитриевна, ей семьдесят семь лет, она после войны родилась. И она сегодня ждет встречи с корреспондентом всесоюзного «желтого» еженедельника «Икс-икс-икс» Алексеем Даниловым. Ты ведь у нас журналист по первому образованию? Вот мы и придем к ней, расспросим, что она помнит о своей тетке Ларисе Петровне, сгинувшей в столь юном возрасте.

– Придем? Расспросим? Вдвоем? И ты тоже?

– А что не так?

– Корреспонденты обычно по двое на интервью не ходят.

– Я ей звонила, представилась твоей секретаршей.

– У корров обычно не бывает никаких секретарш. Только у главных редакторов.

– Ой, не будь душнилой, Данилов! Я буду тогда фотокорреспонденткой. В семь вечера она нас ждет.

Визит подельников в недавно построенное огромное модерновое здание фондохранилища Эрмитажа оказался менее успешным, чем в залы основной экспозиции.

Другие артефакты, не такие эффектные, добытые из первого Казарлыцкого кургана, хранились в коробах. Открывать их, чтобы рассмотреть, тут отказались: «Нужно официальное письмо на имя Пиотровского», – и все такое.

А воспарить, как утром, не видя самих предметов, – им не удалось.

Они попытались было – однако в голове у Данилова метались лишь не связанные друг с другом образы: почему-то явился доисторический конный отряд, лица намазаны смесью жира и сажи, лавой он несется на врага, обнажив короткие мечи и стреляя с седла из луков… Потом он вдруг увидел эротическое: обнаженная, бритая наголо девушка лежит на высоком твердом топчане вроде операционного стола, а две другие женщины, гораздо старше ее, одетые в домотканые робы, окунают длинные иглы в склянки с разведенной золой, взятой из очага… Они сознают, что не просто татушку набивают, украшение на теле, а совершают своего рода обряд, приобщение к таинствам… Женщины по очереди вонзают иглы, согласно рисунку на коже, в шею и плечо девицы. На нагом теле постепенно рождается красивейшая татуировка с плавными черными линиями: диковинная птица, словно целующая девушку в шею.

Женщины-татуировщицы поют при этом гортанную песню, а татуируемая особа лежит с закрытыми глазами и стоически терпит боль, стараясь улыбаться.

А потом снова: несется на конях боевой отряд, и лица намазаны жиром и сажей, и бритые затылки и плечи татуированы, и в руках – короткие мечи, вот только все, кто на конях, – девушки. А впереди – странно знакомая: та, которую татуировали в предыдущем видении.

– Телене не погибла, – прошептал в этот момент Данилов. – Она нашла амазонок и примкнула к их племени.

– Хватит! – осадила его Дарина. – Да ты влюбился в нее! Мы не о том должны сейчас думать!

Но больше им ничего не удалось поймать.

И опять – Данилов и Дарина вышли из хранилища опустошенные. Однако если утром в Эрмитаже у них обоих возникло предощущение: вот-вот они ухватят идею и поймут, что было волшебным и где оно сейчас, – теперь подобных мыслей, увы, не возникло.

– Ничего страшного, – подбодрила девушка, – сдаваться нельзя не только после одного, но и после ста поражений.

– Это Конфуций сказал? – улыбнулся Данилов. – Или маршал Жуков?

– Авраам Линкольн.

– Хорошо. Но перед следующим сражением я бы не отказался перевести дух и выпить кофе. Пойдем, я угощаю.

И они отправились в сторону кафе, до которого им, согласно навигатору, оставалось четыреста сорок шагов.

Петренко

В эти выходные дома полковника никто не ждал.

Если не считать, конечно, очередного сезона английского сериала «Война Фойла». Стриминговый детектив, конечно, хорош, но к последним двум сезонам он превратился из полицейского детектива в шпионский, а о работе контрразведки создатели имели нулевое понятие. Русские, говорящие по-русски с акцентом, просто фу.

Поэтому лучше Петренко попробует разгадать реальные загадки из реального мира.

«Камеры видеонаблюдения, – думал он, – и безразмерные базы данных – оно, конечно, прекрасно. Однако ничто не сравнится с живым человеческим свидетельством. И взгляд случайного наблюдателя порой замечает то, что остается скрыто от тысячи видеорегистраторов».

Поэтому Петренко снова решил тряхнуть стариной и поработать, как в молодости, «на земле».

Особого плана у него не было. Если не называть планом «метод муравейника» – тыкать палкой туда-сюда и глядеть, как разбегаются мураши. Может, что-то в результате нащупаешь.

Сперва он поехал в сторону Делегатского парка.

Остановился, заплатил за стоянку, а потом прошелся по тихому Второму Щемиловскому переулку.

Сюда в прошедший понедельник преступники пригнали угнанную «газель». Здесь оставили ее и отправились на охоту в парк.

«Парковка тут платная, – подумалось ему. – Значит, одно из двух: либо они заплатили, но тогда дураки, потому что тем самым идентифицировали себя через собственную кредитку или приложение на мобильном телефоне. Но скорее, они ведь не идиоты, НЕ заплатили. Тогда им должны были выписать штраф, а значит, мы сможем вычислить, в какой момент «газель» тут появилась – или, точнее, когда ее заметил парковщик со своим планшетом».