Он уже не хотел, не мог объяснять Элизе тонкости про своего зверя, медведя внутри. Свою суть оборотня, которую держал под контролем, но всегда чувствовал в своей душе. Артур обхватил рукой ее за талию, чтобы не упала. И продолжил ласкать губами, играть с сосками и чувствительной точкой кончиками пальцев. Потом поцелуи стали жарче. Влажнее. И Артур спустился ими ниже. Не убирая ткань. Целуя, прикусывая тонкую материю, чтобы накрыть губами чувствительную точку Элизы, не задирая платье.

— Ты такая сладкая, моя Элиза. Теперь ты моя. Хочется распробовать тебя, — прохрипел Артур сдавленным от желания голосом, наконец оторвавшись от Элизы.

Она тихо стонала, цеплялась за него, царапала так бессильно его спину пальцами. Он уже представлял, как они будут обнаженные в одной постели, как он станет скользить языком по самым потаенным местам этой девушки. Заставляя ее стонать и выгибаться от удовольствия. И царапать, оставляя следы уже на его обнаженной спине.

Элиза сама не поняла, на каком этапе Артур опустился на колени. Ее глаза широко распахнулись. Она прикусила губу до боли, почти до крови, выгнувшись всем телом. Ведь от такой ласки у нее потемнело перед глазами.

Элиза схватилась за плечи Артура, а потом запустила пальцы в его волосы. На ощупь они были непослушными, как звериная шерсть, хотя и не вились. Элиза перехватила их на затылке, чтобы он поднял лицо. Но один взгляд его темных глаз обжег ее такой похотью, что у нее перехватило дыхание.

— Что… что ты делаешь… — едва не всхлипывая от желания, выдохнула Элиза.

Ее щеки пылали, Элиза смотрела на Артура во все глаза.

«Стыдно же… целовать там… Он ведь меня купил, а сам… сам ласкает, ничего не прося взамен…» — сбито думала Элиза.

Горячие губы снова прошлись по белой ткани не то в поцелуе, не то в легком укусе по низу живота. Его зубы, как у зверя, прихватили чувствительную точку. Превращая эти ласки в особенное мучительное удовольствие.

Элиза застонала и выгнулась, схватилась так, словно только крепкая рука на талии не давала упасть. Артур нарочно отстранился. Оставляя тело Элизы голодным и неудовлетворенным. Перед глазами мелькнула пошлая картинка: он и Элиза в одной постели, Артур у ее ног, впивается губами в низ ее живота, а она выгибается, вспыхивает до алеющих щек. И отчаянно мотает головой, сминает пальцами простынь. А он шепчет ей низким голосом: «Достаточно? Достаточно с тебя, Элиза? Или попросишь еще? Попроси меня, признай, что тебе это нравится! Нравятся мои ласки».

— Ласкаю тебя, милая. Не знаешь, как это? Не беспокойся. Я научу тебя всему. Не бойся. Это не больно. Наверное… — Артур усмехнулся и медленно поднялся с колен, встряхнув волосами, чтобы избавиться от картинки.

Завтра свадьба. Он должен держать себя в руках. Чтобы не сломать эту нежную девушку.

Элиза неловко перемялась с ноги на ногу, понимая, что огонь, разгоревшийся внизу живота, и не думает утихать. Она будто все еще чувствовала губы Артура, его пальцы, этот стыдный легкий укус. Внутри ныло, а еще… еще вдруг резко и остро сжалось от интонаций этого уверенного искусителя. Да так сильно, что ей показалось, она с трудом устояла на ногах.

— Я… не ожидала. Я думала, что будет… скорее, наоборот. Ведь это меня продали.

— А ты разве пробовала… наоборот? — вдруг зарычал Артур.

— Нет! Я лишь слышала о том, что девушка… может… ласкать мужчину губами, на коленях. Но это грязно, и таким занимаются лишь падшие девки в домах разврата, — Элиза сама смутилась от своих слов, низко склонив голову, спрятав пылающие щеки за светлыми волосами.

Артур изогнул бровь и привлек девушку к себе. Хозяйским движением приобнял за плечи. И снова не выдержал. Впился жадным поцелуем в разомкнутые губы Элизы. Будто бы нелепо наказывая за то, что оторвался от ее сладкого хрупкого тела.

— Ну, как видишь, я не собираюсь превращать тебя в девушку из дома разврата. По крайней мере, до нашей свадьбы, — пошло усмехнулся Артур и перехватил узенькую ладошку Элизы.

Он с силой провел по своему напряженному члену.

«Чувствуешь?» — рвалось с губ. Но Артур промолчал. Только искушающе шепнул, лаская языком плавный изгиб шеи, будто зализывая на ней темнеющую отметину синяка:

— Тебе предстоит еще многое прочувствовать. Узнать от моих губ и рук. От моего тела. О, поверь, тебе придется сложно! Медведи не терпят ханжества в постели. И нас это не смущает. Зато ты будешь гореть от стыда. И от возбуждения. Завтра. В нашу первую брачную ночь. Это я тебе обещаю.

Его губы сложились в развратную усмешку, когда Артур снова поцеловал Элизу в губы и разжал руки, будто отпуская из плена.

— Пойдем, я провожу тебя в твою спальню. Тебе нужно отдохнуть. Завтра у тебя будет важный день. И очень сложная ночь. Это я тебе… тоже обещаю.

Элизе казалось, что от смущения у нее уже горят не только щеки, но и все тело! Каждая клеточка полыхала огнем. Элиза неуверенно вложила изящную руку в широкую ладонь Артура, чувствуя загрубевшую кожу. Наверно, он часто управлялся с тяжелым клинком? Но отвлечься на такие мысли не получалось. В голове стояли его слова. Элизе было страшно представить, что он заставит ее вытворять в постели! Раз уж оборотни не знают стыда и смущения в своей страсти. Страшно и… сложно. Ведь все, что она могла представить об исполнении супружеского долга в первую брачную ночь, — это закрыть глаза, раздвинуть бедра и смиренно ждать, пока муж получит удовольствие. Ведь будет больно. Ну, так говорила тетушка, пытаясь скомканно и целомудренно объяснить невинной племяннице все о ее будущей супружеской жизни.