Фэнг ни разу не обернулся. Он шел уверенно, но плечи его были чуть напряженнее обычного. Не от страха. От осознания ставки. Он знал, что если мы не договоримся с представителем дома, то достанется и ему.

У дверей зала он остановился и кивнул стражникам. Старший из них молча постучал дважды и спокойно открыл дверь. Фэнг пропустил меня вперед. Не как слуга. Как человек, отдающий чужую жизнь в другие руки.

Я вошел.

Она стояла у окна, спиной ко мне. Серебряная нить с изумрудами в ее волосах улавливала свет и превращала его в острые блики. Ткань ее одежды казалась почти неестественной — слишком четкая, слишком идеальная, без единой складки. В каждом ее движении была точность, от которой на миг захотелось моргнуть, будто от яркого света.

Когда она повернулась, я увидел ее лицо. Красота, которой нельзя было доверять. Слишком чистая, слишком выверенная. Как у изваяния. Или клинка. Я не почувствовал ни желания, ни страха — только уважение. Такой женщине не кланяются. С ней торгуются, зная, что проигрыш — смерть.

Фэнг шагнул вперед и низко поклонился.

— Госпожа, перед вами Фэн Лао.

Она не ответила сразу. Только подняла глаза. И посмотрела прямо на меня. Будто раскладывала по полкам каждую мою мысль. Я выдержал взгляд молодой драконорожденной, а через мгновение рухнул на колени от острой боли в глазах.

Сквозь слезы, застилавшие мне глаза, я увидел жуткую призрачную надпись прямо над головой этой ледяной девушки:

Проклятие отложенной смерти

А рядом были песочные часы, в которых почти не осталось песка…

Не знаю, как он это сделал, но старик, который секунду назад стоял в нескольких метрах от меня, уже оказался почти вплотную и чуть сбоку. Его четки, похожие на безобидные бусины, внезапно стали похожи на изощренное оружие. Тонкая, но прочная нить, нанизанная на нефрит, была туго обмотана вокруг моей шеи, словно цепь, и сдавливала горло с таким расчетом, чтобы не убить сразу, но дать понять, кто здесь решает, кому жить.

— Шифу, стой! — спокойно, но с безапелляционной ноткой приказала она. Голос, в котором не было паники, лишь укоренившаяся с детства привычка отдавать приказы так, чтобы их исполняли без промедления.

— Госпожа? — раздался трескучий, как сухая кора, голос старика, готового в любой момент одним движением превратить мою шею в раздавленную трубку. И что хуже — я осознал, что полностью отрезан от энергии. Ни шкал, ни ощущения потока, ни даже следа эссенции. Стоило этим четкам обвить мое горло, как я стал снова тем самым Фэн Лао, который ничего не знал о драконорожденных.

— Фэн Лао, объясни, что произошло? — спросила она, как если бы говорила не с человеком, а с книжной главой, которая ее заинтриговала, но которую она еще не решила, дочитывать или перелистнуть. В ее голосе звучала не ярость, не раздражение, даже не гнев. Там был только интерес. И в этом был весь ужас. Потому что это означало, что мое объяснение решит все. Шанс. Но и топор палача одновременно. И сейчас все зависит от того как я сумею рассказать все что я видел и насколько они мне поверят. Пусть девушка явно тут главная, но это чудовище с четками не стоит сбрасывать со счетов.

Я повернул голову к старику игнорируя, что его цепь еще сильнее врезалась в мое горло. Его лицо застыло, как каменная маска, а четки по-прежнему давили на шею, лишая не только воздуха, но и достоинства. Наши взгляды встретились. В этом деде было что-то от моего наставника. Тот же хищный взгляд, та же способность одним присутствием напоминать, что смерть — это не угроза, а просто часть его сущности, такая же как цвет глаз или волос. И тогда я понял — если я сейчас начну прогибаться, хрипя и давясь своими словами, стоя на коленях, словно преступник перед палачом, — меня никто не услышит. Даже если каждое мое слово будет правдой.

Мгновения тянулись, как кровь стекающая по холодному металлу ножа воткнутого в печень. Но старик сдался первым. Он резко дернул руку, и удушающая петля исчезла. Его четки снова стали просто четками — только теперь они были намотаны на запястье, как верная змея, пригревшись на руке хозяина. Я медленно поднялся. Провел рукой по шее, не столько проверить, что повреждений нет, а чтобы ощутить, жив ли еще. Шаг вперед и сделал полагающийся по этикету поклон. Не слишком низко показывая подобострастие, но и не вызывающе. Ровно настолько, чтобы подчеркнуть уважение, но при том сохранить собственное достоинство.

— Мое почтение, госпожа Цуй. Прошу простить за столь неподобающее появление. — Она чуть приподняла бровь. Чуть. Но этого хватило, чтобы понять: эффект достигнут. Она не ожидала, что каторжник способен говорить на языке тех, кто с детства привык играть в словесные сражения.

— Госпожа задала тебе вопрос, брат Лао, — вмешался Фэнг. Он шагнул вперед, став так, чтобы в случае чего оказаться между мной и своей хозяйкой. Его рука была на поясе готовая в любой момент выхватить клинок, чтобы тут же атаковать. Воистину верный пес дома. Пожалуй я понимаю главу Изумрудного Кедра, что решил принять бывшего убийцу и воина предела в слуги дома.