«Вспомни тех, кто тебе знаком", — снова подсказал Леонид. — " Тех, чьи эмоции ты уже чувствовал. Ну, например… Своих бывших дружков из уличной банды: Крыса, Гризли. Они должны быть там, где кипит жизнь».

Я попытался представить Крыса — его вязкую нервозность, скользкую хитрость, отчаянное стремление к выживанию.

В моём сознании вспыхнул образ длинного семнадцатилетнего парня, чьи маслянистые, вечно бегающие глаза выдавали подлость, а поджатые губы хранили тень постоянно замышляемого коварства. Он был злобен и завистлив до мозга костей, готов предать любого, лишь бы самому остаться на плаву. И вот, сквозь общий гул Нева-Сити, я уловил слабый, едва различимый отклик — тонкую струну, вибрирующую на фоне хаотичной симфонии города.

Ощущение было смутным, но в нём прозвучало что-то знакомое, отталкивающее и притягательное одновременно.

Я направил свой мысленный взор в ту сторону, откуда, как мне показалось, пришёл отклик. Моё сознание стремительно скользнуло к Нижнему городу, в один из его грязных, кишащих жизнью переулков, где любое существование было лишь подобием.

Образ обретал чёткость, словно я смотрел сквозь дымчатую завесу, и вот, передо мной предстал Крыс. Он жался к облупленной стене грязного ларька, прячась в тени вывески «Бакалея». Его глаза, полные ненасытной алчности, метались по полкам, выискивая добычу. Я почувствовал резкий всплеск страха, тут же сменившийся едким раздражением. Да, это был он. Крыс. Этот придурок снова что-то замышлял, как всегда.

Мой разум проник в его голову, и я увидел всё его глазами: вот грязная рука скользнула в щель между ящиками, пытаясь ухватить заветную банку консервов. Дрожащие пальцы неуклюже скользнули по металлу. Грохот! Одна банка с треском упала на пыльный пол. Ещё одна! Продавец за прилавком взбешённо заорал, и Крыс, мгновенно схватив помятую упаковку консервы, метнулся наутёк, нелепо перебирая ногами, как нашкодивший паук.

Затем я попытался найти Гризли. С ним оказалось сложнее. Его эмоции были приглушёнными, сдержанными, как затаившийся хищник. Но я помнил его непоколебимую силу, его мрачную, холодную решимость, его стальную уверенность в себе. Гризли, наш главарь, всегда был скалой, о которую можно разбиться вдребезги, или на которую можно опереться в последней битве. Хотя… Насчет «опереться» теперь я очень неуверен. Он же «слил» нас с Лорой ради своей выгоды. Сукин сын…

Я сосредоточился, пытаясь уловить особую ауру Гризли. И вот, далеко на окраине города, в районе покинутых складов, почувствовал мощный, тяжёлый отголосок. В нём не было и тени страха, лишь ледяная, спокойная злоба и жаждущее предвкушение. Я даже ощутил едкий запах крови, смешанный с металлическим привкусом и пылью заброшенных ангаров.

Картина перед глазами прояснилась, словно кто-то стёр пелену. Я увидел Гризли. Он стоял посреди заброшенного, гулкого дока, словно самый настоящий медведь, окружённый тремя бойцами из конкурирующей банды.

Его огромные кулаки были сжаты до белых костяшек, мышцы напряжены, а в глазах полыхал неистовый, дикий огонь злобы.

Один из противников, щуплый паренёк с разбитым носом, лихорадочно пытался достать нож. Но Гризли с рычанием шагнул вперёд, перехватил его руку в стальную хватку и с отвратительным хрустом вывернул. Затем последовал мощный, сокрушительный удар в челюсть, и паренёк рухнул без сознания, как чертов мешок с костями.

Двое других мгновенно бросились на Гризли, но он отмахнулся от одного, ударил головой второго. Воздух взорвался криками, хрустом костей и звуками ударов. Это была настоящая драка: безжалостная и беспощадная, где каждый удар нацелен на уничтожение.

Похоже, очередная стычка за территорию только что разгорелась с новой силой.

Это было потрясающе. Я не только чувствовал их, но и видел всё, что окружает этих парней, словно мой разум превратился в камеру, парящую над городом, способную проникать сквозь стены и преграды. Чертовски круто!!!

— Смотри, не потеряйся. А то превратишься в пускающий слюни овощ, — с насмешкой прокомментировал мои эксперименты Рик. — Я так понимаю, твой личный наставник учит тебя пользоваться силой Безмирья? Это хорошо. Это нам скоро очень даже пригодится. Только имей в виду, некромантия — опасная штука. Не знаю, предупреждал ли тебя этот тип, но чем глубже ты погружаешься в мир мертвых, тем больше в тебе самом появляется похожего на нежить.

Палач сидел напротив меня, чистил один из клинков. Его движения были плавными, почти медитативными. Я видел, как свет масляной лампы играет на полированной стали, и думал о том, что этот человек — настоящий мастер своего дела, и что мне предстоит многому у него учиться.

— Итак, Малёк, — голос Палача звучал низко и спокойно. — Пришло время поговорить о твоей роли. Мы идём в дом Волконских. Это не какая-то там притонная нора или заброшенный коллектор. Забудь все, чему тебя научили Нижние улицы. Это логово одного из самых влиятельных Родов в Нева-сити. Там свои правила, свои законы. Одно неверное движение, одно неверное слово — ты окажешься мёртв. Заметь, я сказал — ты. Со мной всё будет в порядке.

Я кивнул. Я понимал. Понимал всем своим нутром, что впереди нас ждёт не прогулка по парку, а игра со смертью, где на кону наши жизни.

— Хорошо. Теперь слушай внимательно. Ты мой ученик, и в доме Волконских данный факт должен быть виден каждому. Помни это. Ты будешь молчать, если тебя не спросят. Если спросят, отвечай коротко, без лишних эмоций. Смотри мне в глаза, когда говоришь, но не пытайся выглядеть уверенным. На остальных не пялься вовсе. Ты молод, ты учишься. Это должно быть видно. Никаких дерзких выходок, никаких глупых вопросов. Ты — моя тень. Моё продолжение. Если я скажу стоять, ты будешь стоять, даже если тебе на голову посыплется дождь из кишок. Если я скажу сидеть, ты прирастёшь к стулу. Твоя задача — быть незаметным. Но при этом всегда оставаться начеку. Ты должен видеть всё, что происходит вокруг, и слышать каждое слово. Но так, чтобы никто и никогда не понял, что ты что-то заметил. Ты — мои глаза и уши. Ясно?