Он не собирался думать, что обречён. Не он, не глава рода. И не сейчас, когда они потеряли одного наследника в этой мясорубке, и второго по вине Борзой суки и её нового дружка. Вот уж кому он бы с радостью срубил башку. Размозжил, ударом о мостовую, а затем скормил тело свиньям. Можно даже этим самым, что бегут сейчас на них по узкому проходу между зданиями.

В целом позиция была удачной. Несколько крепких строений, которые они разрушили способностями и взрывами, служили естественными стенами и существенно сужали манёвр для врага. Улица упиралась в крупный склад, который уже догорал, но давал достаточно жара, чтобы не беспокоиться о безопасности тылов.

Вот только пришло их несколько сотен, а осталось всего пятьдесят. Гомункулы, всегда бывшие безмозглым мясом, о котором никто не сожалел, обернулись против погонщиков. Они едва сумели отбить внезапную первую атаку. Тяжёлые рыцари без сожаления вырезали их до последнего, не дав измениться окончательно, но в этот момент чудовища ринулись из ферм, и оставалось только сражаться.

И они это с успехом делали. Борис умел неплохо считать, всё же их род во многом базировался на коммерции. Великим кланам это не нравилось, но приходилось считаться с главными поставщиками мяса и топлива. Но даже по самым скромным подсчётам всех свиней из южного крыла сектора они перебили ещё во время первой волны. Потеряв всего десяток бойцов, из неодарённых.

Потом, когда стало понятно, что враги не кончаются, и проблему сами они решить не смогут, Секачов принял решение прорываться. И по всему выходило, что они смогут. Но на этой попытке они чуть все не полегли. Когда, неожиданно, твари навалились на них со всех сторон, да ещё и в несколько раз больше.

Этот прорыв стоил ему жизни. Своей, наследника и ещё сотни слуг и воинов. В результате они смогли отступить в складской квартал и сейчас, выиграв позиционно, укладывали тварей плотными рядами, образуя целую кучу из разделанных туш. Даже жаль, что такое количество мяса пропадёт. Но ничего, они используют его для удобрений и получения топлива, из всего можно извлечь выгоду.

Главное — выбраться отсюда живым. И чтобы остальные сыновья не пострадали. Род должен жить, любой ценой.

— Господин! Трупы шевелятся! — крикнул один из дружинников, но Борис не обратил на его слова внимания. Мало ли что померещится после нескольких часов битвы, когда перед глазами всё плывёт? — Господин!

— Что тебе?! — рявкнул Секачов, но в этот момент груда порубленного мяса перед ним вздрогнула и начала двигаться. Целая туша свиньи, насаженная на ветви, словно на вертел, поплыла по воздуху, и он даже не сразу сообразил, что происходит. В голове билась испуганная мысль «это невозможно».

Но когда гора в очередной раз вздрогнула, а из-под неё во все стороны начали расползаться толстые корни, стало не до сомнений. Секачов с яростным криком прыгнул вперёд, разрубая широченную, в туловище взрослого человека, ветку своим благословлённым топором. Оружие с лёгкостью отсекло чудовищную конечность, но Борис не рассчитал и оказался слишком близко к врагу.

Толстая, но гибкая белёсая ветвь огрела его, словно сжатая пружина или оборвавшийся морской канат. Если бы не доспех, его бы перерубило пополам, а так просто отбросило на несколько метров, повалив нескольких защитников. В прореху тут же рванули выжившие твари, и пришлось отступать, сдавая позиции.

— Держать строй! — с трудом поднявшись и выровняв дыхание, крикнул Секачов. И воины выдержали натиск, сумели восстановиться и встать плечом к плечу, сделав лишь несколько шагов назад. Но теперь всё его внимание привлекал чудовищный монстр, поднимающийся из груды тел.

В начале казалось, что это просто голем или элементаль из плоти. Чудовище, что сплавило мясо погибших животных и гомункулов в единое тело. Но всего минуты хватило, чтобы понять: нет, всё куда хуже, а тела — лишь питательное вещество, удобрение для монстра, что быстро обретал свою истинную форму — гигантского древесного спрута, переплетённого из сотен и сотен ветвей с единым центром. Да только размер его был таким, что ни один топор не возьмёт.

Спрут бил щупальцами по дружинникам, некоторые из ударов удавалось принять на щит, другие — даже парировать, рубя чудовищу его белёсые корни, начинающие хлестать соком. Но даже небольшого попадания хватало, чтобы опрокинуть бойца, или оставить на его доспехах глубокую вмятину.

— Сзади! — раздался истошный крик, и на сей раз Секачов предпочёл обернуться. Не хватало ему ещё одной беды, откуда её не должно было быть.

Всё ещё дымящийся ангар с треском рушился, через него явно что-то пёрло, и когда Борис уже перехватил топор покрепче, готовясь встречать новую напасть с тремя лучшими из оставшихся бойцов, стена рухнула и перед ними появился паладин в своём гигантском доспехе.

— В сторону! — раздался усиленный динамиками голос. В руке стального гиганта блеснуло серебристое копьё, пролетевшие над их головами и через мгновение, вонзившееся в туловище спрута. А затем раздался гром, и молния прошла по едва заметной нити в оружие, мгновенно обуглив рану чудовища и вызвав возгорание.

— Быков! — рявкнул рыцарь, и одна из стен окончательно рухнула, когда в неё врезался второй рыцарь. — Выводи их к Медведеву, я прикрою. Что встали?! Бегом!