Линкольн не знал истинной причины того, почему враг не атакует, и, вероятно, не слишком сильно задумывался над этим, поскольку все его мысли были сосредоточены на скорейшем завершении строительства укреплений. Предполагая, что англичане намереваются войти в гавань через песчаный бар, он прежде всего занялся укреплением нижней оконечности полуострова и устьев рек. Кроме того, он укреплял внутреннюю часть полуострова — на тот случай, если бы англичане решили подступить к городу с тыла.

Похоже, что Клинтон никогда не рассматривал вариант с высадкой на оконечности полуострова, предпочитая пойти в обход и нанести удар с материка. Для этого ему требовались военные корабли, и 20 марта Арбетноту удалось провести через бар полдюжины фрегатов. Этот маневр походил на игру в кошки-мышки, когда матросы королевского флота отмечали мелкие места вдоль бара бакенами, которые по мере прохождения судов через преграду уничтожались солдатами Уиппла.

Пятью днями позже из Джорджии прибыл Патерсон с полуторатысячным отрядом, и в ночь на 29 марта Клинтон начал переправлять свою усиленную подкреплениями армию через реку Ашли у пристани Дрейтона, примерно в 12 милях выше Чарлстона. В этом месте ширина Ашли составляла всего 200 ярдов, и излучина чуть ниже по течению скрывала от глаз американских дозорных небольшие лодки с людьми Арбетнота на борту [786] .

Американцы не воспрепятствовали высадке, и 1 апреля силы Клинтона заняли позицию в 1000 ярдов от линии обороны, тянувшейся через полуостров. Началась осада, характер которой был типичным для XVIII столетия. Английские саперы заложили «параллель» через в 800 ярдах от американских фортификаций, состоящую из окопов и редутов. Ее возведение заняло десять дней, после чего солдаты под руководством саперов начали вести сапы в направлении американских линий. Они делали это в соответствии с теорией и практикой рытья апрошей, или подступов, — тщательно распланированных рвов для постепенного приближения к укреплениям противника [787] .

Таким способом захватчики могли подступить к укреплениям, не обнаруживая себя вплоть до последнего момента. Клинтон надеялся, что приступ не потребуется; он был почти уверен, что если он отсечет Чарлстон от любой помощи извне, Линкольн будет вынужден сдаться. Клинтон преследовал не только военные, но и политические цели: захватить город без разрушений и без причинения вреда его населению и таким образом завоевать расположение местных лоялистов. Разрушение города дало бы противоположный эффект, и когда во время осады капитан Элфинстоун и «все флотские» радостно предвкушали, как «город займется огнем», Клинтон заметил: «Нелепо, неразумно и негуманно сжигать город, который вы собираетесь захватить». Тем более, добавил он, что «успех штурма не гарантирован… Я полагаю, что город примет наши условия и что при его поддержке мы завоюем южные провинции и, возможно, не только их» [788] .

Любая осада требует не менее серьезного отношения, чем «штурм». В данном случае она подвергала испытанию крепость духа защитников, наблюдавших за тем, как враг прокладывает себе путь в их оплот, и требовала больших усилий и находчивости от захватчиков. Местность к северу от города была по преимуществу равнинной; песчаная и болотистая почва изобиловала песчаными блохами, чьи укусы были «очень болезненными», как признался один немецкий офицер, испытавший это на себе. Ввиду отсутствия возвышенностей, которые могли бы скрывать саперов и их помощников от зорких глаз американских дозорных, большая часть земляных работ велась по ночам. Обычно в это время суток жара была не такой угнетающей, как днем, когда, по свидетельству очевидцев, она становилась «невыносимой» [789] .

Местность идеально подходила для эффективного ведения артиллерийского огня — эффективного по меркам XVIII века. Первая параллель была вырыта вне пределов досягаемости большей части пушек, точность которых всегда оставляла желать лучшего. Как правило, даже тяжелые орудия были ненадежны при стрельбе на расстоянии свыше 1200 ярдов, а некоторые из них и на расстоянии, превышавшем 400 ярдов. Мортиры имели более высокую дальность стрельбы — иногда до 2 миль, но и им не хватало точности. Однако по мере приближения англичан к укреплениям росли их шансы быть сраженными не только артиллерийским огнем, но и огнем из стрелкового оружия.

Приближение продолжалось в течение всего апреля. Большей частью работ руководил опытный инженер майор Монкрифф. Он начал с того, что однажды ночью дополз по-пластунски до засеки и внимательно изучил лежавшую впереди местность. Затем он организовал бригады, численность которых доходила до 500 человек, для выполнения осадных работ. В нескольких местах вдоль параллели были воздвигнуты редуты, состоявшие из массивных деревянных рам 10 футов высотой и 14 футов длиной, установленных на трех опорах. Эти рамы, или мантелеты, прибыли из Нью-Йорка. Шестнадцать пригнанных одна к другой рам образовывали «каркас» редута. К ним присыпали землю и песок так, чтобы толщина стен составляла по меньшей мере 12 ярдов. В брустверах прорубались амбразуры для пушек и гаубиц. В конце апреля, когда была возведена последняя — третья — параллель, в нескольких амбразурах уже дежурили пехотинцы с ружьями и штуцерами. Вдоль окопов за пределами редутов были расставлены мешки с песком, промежутки между которыми служили в качестве ружейных амбразур для стрельбы по амбразурам в американских редутах [790] .

Возведение этих укреплений и рытье окопов потребовало бы значительных усилий даже в мирное время. Мантелеты были настолько тяжелыми, что для поднятия любого из них требовалось восемнадцать человек, и их доставка в темноте и под обстрелом до нужного места была не шуточным делом. Рытье окопов также было затрудненным. Песок был достаточно рыхлым, но сырым (порой случалось работать в воде), так что приходилось рыть дренажные канавы. Время от времени противник открывал огонь, хотя снаряды, как правило, пролетали мимо цели. Но этот недостаток точности лишь усиливал страх солдат. Никто не знал, когда начнется очередной обстрел и куда будет направлен огонь. К тому же американцы стреляли чем попало — жестянками, наполненными осколками старых снарядов, сломанными лопатами, мотыгами, топорами, утюгами, стволами пистолетов, неисправными замками и даже осколками стекла. Такие снаряды порой наносили страшные раны и увечья: в рассказах об осаде фигурируют оторванные ноги, раздробленные руки, а также люди, разнесенные взрывами на куски. Как-то ночью в мае одно-единственное цельное ядро, угодившее в группу из семи егерей, оторвало ногу одному, повредило бедро другому и, врезавшись в дерево, разлетелось на осколки, которые поранили остальных [791] .

Англичане и немцы вели более упорядоченный огонь с использованием «конвенциональных» снарядов, но обороняющимся было от этого не легче. Следом за саперами продвигалась артиллерия, которая вела огонь по амбразурам цитадели и вспомогательных укреплений. Для этого увлекательного занятия королевские артиллеристы предпочитали жестяные банки по сотне пуль в каждой. Они также использовали трехфунтовые снаряды с картечью и полуфунтовые ядра, именуемые «шарами дьявола». Не пренебрегали они и такими снарядами, как тяжелые ядра и фугасные бомбы. В конце апреля, когда вторая параллель была завершена, а третья близка к завершению, каждая из сторон могла наблюдать за тем, какой урон она наносит другой стороне. Однажды снаряд угодил в американскую артиллерийскую площадку позади амбразуры: «Снаряд упал и разорвался, отбросив двух артиллеристов из амбразуры в траншею и подняв на воздух вражескую платформу» [792] .