— Не может быть! — восклицаю я, выставляя руки вперёд. Чувствую, как от его взгляда по телу прокатывается волна возбуждения.

— Не веришь? Тогда давай проведём тест, — улыбается Нори-сама. — Я могу быть для тебя кем угодно.

Он вдруг прямо у меня на глазах превращается в стройного тонкоплечего парня моего возраста с модной стрижкой и идеальным мужским макияжем. (Кажется, он не только в моей манге рылся, но и в плакатах с айдолами.)

— Я растоплю твоё ледяное сердце, сестрёнка! — произносит он и подмигивает мне.

Я чувствую себя максимально растерянно. Он красивый, но напоминает мне о Сора-куне. И это вызывает отторжение. Ведь Сора-кун — единственный парень, к которому у меня были чувства, — растоптал и унизил меня.

— Ладно, я поняла, — произношу с горечью. — Можешь превращаться обратно.

Вспышка света ослепляет меня ненадолго, но когда я снова открываю глаза, то держу за запястье уже «моего» Нори-сама — рыжеволосого, мускулистого мужика, что смотрит на меня так, будто хочет затрахать до смерти. Неужели это и вправду отражение моих потаённых желаний? Впрочем, стоит ли удивляться? Я ведь не умею иначе ни любить, ни выказывать своё расположение или привязанность. И всё же мне бы не хотелось, чтобы всё осталось так.

— Нори-сама, а мы можем не спешить? — спрашиваю я, неловко отводя глаза.

Лис прищуривается. Его взгляд словно просвечивает меня насквозь.

— Хм, а это может быть интересно, — произносит он, резко возвращаясь на футон. — Что ж, пусть будет по-твоему. Порой предвкушение лакомства гораздо слаще, чем само лакомство.

— Благодарю вас, — я снова кланяюсь, и на этот раз уже по всем правилам.

Но лис вдруг подскакивает с места и набрасывается на меня, словно какой-нибудь золотистый ретривер. Я пытаюсь оттолкнуть его, но он буквально ложится на меня сверху и придавливает к полу.

— Нори-сама, вы же сказали… — шепчу я, тяжело дыша.

— А я и не спешу, — отвечает он невозмутимо. Потом склоняется к моим губам и целует.

На этот раз его поцелуй не похож на укус. Он приятный, протяжный и возбуждающий. Прохладные руки Нори-сама забираются мне под футболку и касаются сосков. Потирают их, прищипывают. Его бедро прижимается к моей промежности. Низ живота тяжелеет. Я выдыхаю рвано. Нори-сама отрывается от моих губ и начинает целовать мою шею. Тело пробивает дрожь.

— Как ты хочешь, чтобы я сделал тебе хорошо? — спрашивает он, волнующим шёпотом.

— Только руками, пожалуйста, — отвечаю я, стыдливо зажмуриваясь.

— Я понял, — произносит он, будто подтверждает получение новой задачи. А после расстёгивает ширинку моих джинсов и забирается мне в трусики. Его ладонь перебирает волосы на лобке и, наконец, пробирается к моей киске.

— Нх! — мне приходится поджать губы, чтобы не застонать. Его пальцы собирают влагу, проникая всё глубже. Скользят неспешно, но ритмично, задевая места, где особенно приятно. Я много раз делала это сама, и всё же сейчас я чувствую себя совершенно иначе. Мне стыдно, но так приятно.

— Хранительница, посмотри на меня, — шепчет Нори-сама.

Я открываю глаза, и в тот же момент он снова ловит мои губы. Я ощущаю его язык у себя во рту. Движения руки ускоряются. Я оказываюсь не в силах сдержать стон. Это слишком хорошо. Настолько, что я забываю обо всём на свете. О предупреждениях тёти, и о собственном решении держаться подальше от Нори-сама и всего потустороннего.

Каждое моё утро проходит примерно одинаково. Я просыпаюсь в одиночестве с первыми лучами солнца, одеваюсь и иду умываться в ледяной воде из колодца. Тётя часто повторяет, что так очищается не только тело, но и разум. (Последнее, честно говоря, мне бы не помешало!) Затем я подметаю храмовую территорию, поправляю подношения на алтаре и зажигаю благовония. Произношу утренние молитвы. Стараюсь не сбиться, но часть строк всё ещё вспоминаю с трудом. После этого я присоединяюсь к бабушке и тёте на веранде. Мы завтракаем вместе обычно чем-то простым, вроде риса, мисо-супа и маринованных овощей.

Не было бы ни дня, когда бы я не размышляла о Нори-сама. Я бы соврала, если бы сказала, что мне не нравится то, что он делает со мной. В отличие от тех мужчин, что у меня были, он заботится о моём удовлетворении. Порой даже кажется, что больше, чем о своём. И всё же наша связь не кажется мне нормальной. Бабушка говорила, что дружила с Нори-сама. Наверное, мне бы тоже хотелось чего-то такого — прогулок под луной, долгих интересных разговоров по душам или просто молчаливого и уютного пребывания рядом друг с другом.

— Простите! Есть тут кто?..

На пороге храма появляется молодой мужчина в тёмной рубашке. Что-то в его взгляде кажется мне смутно знакомым, но я не могу понять, откуда.

— Да, здравствуйте. Чем я могу помочь? — отвечаю я.

Бабушка проинструктировала, что люди, которые приходят просто помолиться, обычно не заходят дальше святилища. Если же кто-то ищет служителей, значит, нужна какая-то особая услуга.

— Я хотел бы поговорить с мико, — говорит мужчина, приветственно кивнув.