— Дооооброе уууутро, — сказал он, когда я вошел и впустил в помещение прохладный утренний воздух.

— Привет, Олли! — поприветствовал повара, присаживаясь за деревянный стол. С тех пор как я перестал заботиться о своём питании, каждый приём пищи стал для меня настоящей радостью. — Бруно сказала, что я обязательно должен попробовать твою кашу.

Покорная улыбка Олли стала шире, его щеки залил румянец, а кончики светло-коричневых ушей затрепетали. Он ничего не сказал, просто положил в тарелку немного каши, которая на первый взгляд напоминала обычную овсянку.

— Олли, я так голоден, что готов съесть слона! — скептически заметил я, глядя на детскую порцию. — Можно мне ещё столько же?

Он хитро улыбнулся, но всё же сделал так, как я просил.

— Спасибо, дружище! — я поднёс большую ложку ко рту. Ещё до того, как я попробовал горячую кашу, я ожидал, что почувствую сладкий, фруктовый вкус. Но мои рецепторы были в восторге, когда по ним ударила волна пикантной пряности.

Несмотря на неприглядный внешний вид, вкус каши оказался насыщенным и многослойным, чем-то похожим на кавказкие приправы. А круглые шарики, которые лежали кучкой на краю тарелки оказались кусочками обжаренного сыра.

Еда была настолько острой, что на лбу у меня выступили капли пота. Нет, это не кавказские травы, а индийское пекло. Чувство насыщения пришло почти сразу. Теперь понятно, почему он так загадочно улыбался, когда я просил добавки. Жгучий перец проникал в нос, из глаз непроизвольно текли слёзы, пульс колотился так сильно, что каждый удар отчётливо ощущался в сонной артерии, но я всё равно продолжал есть. Это было невероятно вкусно.

В какой-то момент я почувствовал, что больше не могу, и отодвинул тарелку.

— Олли, — я закашлялся, как только открыл рот, при каждом вдохе специи обжигали горло. Я потянулся за глиняным кувшином и сделал несколько глотков прямо из него. — Я обожаю острое, но тебе удалось меня удивить.

— Сееейный рецеепт, — протянул он, качнув лохматой головой.

— Спасибо за завтрак! — я снова приложился к кувшину с водой. Вытер горящие губы тыльной стороной ладони, зевнул так, что челюсть хрустнула, и на меня навалилась непонятно откуда взявшаяся усталость. Я встал и покачнулся. — Воу.

— Сидите, — мягко сжав моё плечо, Олли усадил меня обратно на скамейку, пока я не рухнул на пол.

— Почему я так хочу спать? — невнятно спросил у него, мои веки опустились, а голова оказалась на сложенных на столе предплечьях, как будто её к ним примагнитило. Что за чертовщина?!… И тут я провалился во тьму.

Спустя мгновение я уже стоял на ногах, ощущая как разум резко прояснился, а сердце наполнилось дикой энергией и уверенностью.

— Чёрт возьми! Олли, что это было? — воскликнул, не в силах сдержать нарастающее напряжение. Энергия переполняла меня, а настроение, и моё и без того отличное настроение стало еще лучше. Наклонившись, я с хищным интересом уставился на тарелку с остатками завтрака. — Что ты подмешал в эту кашу?

— Секретный ингредиент, — с улыбкой ответил Олли, отворачиваясь и продолжая заниматься своими делами. Было очевидно, что он не собирается раскрывать мне свою тайну.

— Хорошо, не хочешь — не говори, — я решил не настаивать, встал и отнес грязную тарелку в раковину.

— Спасибо, Олли, — сказал ему, буквально вылетая из кухни, переполняемый зарядом энергии. Мои мысли уже были заняты вторым пунктом моего плана. Я двинулся к своей сексуальной и страстной кошкодевушке, которая, надеюсь, всё ещё спала в моей постели.

Когда я вернулся в спальню, шторы были задёрнуты, что не могло не радовать. В комнате царила тишина. Я снял одежду, аккуратно сложил её на банкетку у кровати и осторожно сдвинул край балдахина.

Рита лежала на сбитой постели, словно принцесса, достойная кисти лучшего художника. Если бы кто-то нарисовал её спящей и повесил картину в музее, к ней бы выстраивались очереди.

Она лежала на спине, завернутая в простыню, раскинув руки. Её волосы разметались по подушкам, а простынь сбилась, открывая манящую ножку. На груди она держалась лишь на честном слове — достаточно было чуть потянуть ткань, чтобы увидеть её розовые соски. Лицо было повёрнуто ко мне, и я волновался, что она проснётся от шороха или ощутив дуновение прохладного ветерка, который я принёс с собой, но этого не произошло.

Аккуратно забрался на кровать и устроился рядом с Ритой. Мне не хотелось будить её, и я просто лежал, наслаждаясь тем, как трепещут её ресницы во сне, как приоткрываются губы и на каждом выдохе из них вырываются легкое мурчание, легка различимое, но всё же…