— А как оно крутится?

— А почему ветер идёт?

— А можно такое же дома сделать?

Я терпеливо объяснял, показывал, демонстрировал. Видя искренний интерес в глазах детей, я испытывал особое удовлетворение — значит, не зря всё это затеял, будет кому передать знания.

После обеда, который мы устроили прямо на берегу Быстрянки, расстелив холстину в тени, я предложил:

— Давайте до вечера так и оставим, пусть печь сохнет. Завтра уже можно будет полноценно работать.

— А не сломается? — с беспокойством спросил Илья.

— Не должно, — ответил я, оглядывая конструкцию. — Но на всякий случай оставим кого-нибудь присматривать. Если что не так — сразу останавливайте колесо.

Утром сегодня выспался на славу. Проснулся от далекого мерного стука топоров, доносившегося через открытое окно. Солнечные лучи уже пробивались сквозь ставни, расчерчивая пол золотистыми полосами. Машка лежала на плече, её тёплое дыхание щекотало мне шею. Бусинка, наша кошечка, прижалась сбоку и тихонько мурлыкала, словно маленький жернов крутился.

Я потянулся, стараясь не потревожить Машку, но она тут же открыла глаза.

— Проснулся? — спросила она, приподнимаясь на локте.

Я обнял её покрепче, притягивая к себе.

— Да, солнце.

Бусинка недовольно мяукнула, когда мы потревожили её уютное гнездышко, и перебралась в ноги, свернувшись клубочком.

— Так бы и лежал с тобой, — вздохнул я, перебирая Машкины волосы, — да дела не ждут.

Она понимающе кивнула и села на кровати, поправляя рубашку:

— Ну, пошли тогда завтракать. День-то уже давно начался.

Мы встали. Я натянул штаны и рубаху, а Машка быстро заплела косу и набросила сарафан. Вышел на улицу, во двор, где утренняя прохлада ещё не уступила место дневному зною. Машка вынесла кувшин с водой и полила мне на руки. Я с удовольствием умылся, чувствуя, как последние остатки сна смываются прохладной водой.

— Во дворе будешь завтракать или дома накрыть? — спросила Машка, вытирая руки.

Я огляделся. Небо было чистым, утреннее солнце ещё не набрало полную силу, и во дворе было приятно и свежо.

— А давай тут, пока не жарко.

Машка метнулась в дом и за пару ходок принесла завтрак: миску с кашей, хлеб, яйца, кувшин с молоком. Мы устроились за столом под яблоней и принялись за еду. Я жевал неспешно, прислушиваясь к звукам суеты в деревне: где-то мычала корова, скрипели колодезные журавли, перекликались женщины, собираясь на речку с бельём.

Бусинка крутилась у ног, выпрашивая лакомый кусочек. Я отломил ей хлебную корочку, промокнув её в молоке, и она, схватив угощение, умчалась под крыльцо.

— Избаловал ты её, — заметила Машка с улыбкой. — Скоро на стол запрыгивать начнёт.

— Пусть только попробует, — усмехнулся я, отпивая молоко.

Тут во двор заглянул Илья. Заметив нас, он приветливо кивнул:

— Доброе утро, барин! Привет, Машка.

— И тебе доброго, — отозвался я. — Присаживайся, перекуси с нами.

Илья покачал головой:

— Благодарствую, уже позавтракал. Какие на сегодня планы?

Я задумчиво постучал ложкой по краю миски.

— Да думаю, печь уже просохла. Можно пробовать обжигать её по чуть-чуть.

— Да, я уже Семёну сказал, — вставил Илья. — Он с утра ушёл на лесопилку, говорил, что щепки уже запалит.

— Ну, отлично, — кивнул я. — Тогда и спешить некуда. Пусть всё как следует подготовит.

Машка унесла посуду в дом, а мы с Ильёй остались обсуждать дневные работы. Он рассказал, что ночью был дождь и немного подмыл дорогу к лесопилке. Я то думаю — почему так спалось крепко.

Позавтракав, я решил обойти владения. Первым делом направился к ангару, где хранились заготовленные доски. Открыв тяжёлую дверь, я с удовлетворением отметил, сколько там досок навозили — почти полный забит. Стопки ровных, сохнущих досок поднимались почти до потолка.

— Ну и отлично, — пробормотал я себе под нос. — На первое время хватит.

Закрыв ангар, я направился к месту, где строился новый дом. Вот что меня разбудило — мужики уже вовсю работали, поднимая стены. Они уже выгнали их в рост человека, и сейчас укладывали очередное бревно, аккуратно подгоняя его к предыдущему. Захар, распоряжавшийся на стройке, заметил меня и подошел ко мне.

— Доброе утро, барин! Как спалось?

— Хорошо, пока вы тут стучать не начали, — усмехнулся я. — Но дело нужное, так что прощаю.