Пропал во второй раз.

Лёха, конечно, беззлобно поржал. Сомнений не было, что вид на звёзды у Инесски открывается исключительно из её кровати, причём ни занавески, ни тучи помешать просмотру сериала «Звездное небо», были не с состоянии. Но влезать в личное счастье ведомого он не собирался. Наоборот — даже зауважал, как быстро человек влюбился, уверенно и, судя по всему, без шансов на возврат.

Глава 11

Йо! Хаблас эспаньоель?

Середина сентября 1937 года. Аэродром Альмерис, пригород города Уеска.

Ранним утром, когда на востоке только-только начинало розоветь небо, а аэродром в Хуеске всё ещё окутывала сонная тишина, лейтенант Йопп Бухвален, хмуро моргая, шёл в сторону своего Dornier — Do 17F. В этот раз он был одет почти по уставу — и кожаная куртка, надетая поверх комбинезона, застёгнута на все пуговицы, и даже пилотка ровно сидела на голове, но сапоги блестели свежей пылью, будто он специально прошёлся по самой грязной части рулёжки.

Настроение у Йоппа было невесёлое. Во-первых, вылет назначили на шесть утра, а это, по его внутренним понятиям, ещё относилось к середине ночи. Во-вторых, запас orujo de la muerte вчера закончился, и испанские механики что-то подозрительно отмалчивались по поводу поставки новой партии. А в-третьих — лететь сегодня предстояло в сторону аэродрома Лериды и дальше на Барселону и далее по списку… А это значило, что придётся лезть на максимальную высоту и дышать кислородом весь полет, варварски убивая прекрасное похмелье.

И ещё в районе Лериды, да и самой Барселоны ему уже не раз доводилось убеждаться, республиканская авиация очень уж отчаянно цеплялась за небо. Высота и скорость были единственными гарантиями для его «Дорнье», спасая от шустрых «рата», пилотируемых заряженными на подвиг советскими героями с лицами, выточенными как из гранита.

— Пф-ф… Лерида, — процедил Йопп, подходя к самолёту и оглядывая его. — Лететь туда — как лезть в ж***пу к начальству с фонариком. Вроде что-то и видно, а толку никакого и рассказать никому нельзя.

Штурман и стрелком уже стояли у трапа. Штурмана звали Курт, он был родом из местечка Факинг, в Верхней Австрии, не понятно как сумевший попасть в ряды люфтваффе. Всегда молчалив, нелюдим, и Йопп не помнил, откуда он у него взялся. Впрочем, Курт пил, как нормальный человек, а значит, вызывал у него доверие. Стрелка же дали нового и Йопп его ещё не запомнил. Вили из Халле, этого Йоппу было достаточно.

— Доброго утра, хер лейтенант, — мрачно буркнул Курт, — ветер юго-западный, до Лериды двадцать пять минут туда, потом двадцать Таррагона, двадцать Барселона и уже по прямой обратно, минут сорок пять. Два с небольшим часа за всё про всё.

— Что там за задание? — буркнул Йопп в ответ и с трудом стал втягиваться в кабину.

— Снимки, как обычно. Линии снабжения. От Барбастро до самой Тарррагоны. Просили подробно железную дорогу и особенно мосты. В Барселоне порт и вокзал.

Йопп включил приборы, дернул за рычаги, и моторы «Дорнье» зажужжали, затрепетав в предрассветной прохладе.

Самолёт плавно покатился к краю взлётной полосы. Йопп нахмурился и, тяжело выдохнув и зашептал, как молитву:

— Fur den Sieg… и чтоб не обосраться в воздухе.

Самолёт рванул вперёд, колёса запрыгали по траве аэродрома, задрожали от скорости, крылья приняли на себя вес машины, а Йопп вновь входил в своё странное равновесие — смесь похмелья, страха, самолюбия и капли безумия, которая, как он считал, и делает настоящего лётчика.

Середина сентября 1937 года. Аэродром Альфес, пригород города Лерида.

Второй день Лёха тянул лямку безделья на аэродроме Альфес у Лериды. День тянулся вяло, как пережаренная тянучка из военторга — вроде бы сладко, но зубы склеивает намертво и уже не очень радует.

А утро у него началось нервически… потому что Васюк не появился. Обычно чрезвычайно ответственный белорус, предпочитающий лучше заночевать под самолётом, чем опоздать на пять минут к вылету, пропал.

Лёха поспрашивал у механиков, сходил на командный пункт — но никто не видел этого белобрысого ценителя картошки. И где-то через полчаса нервного ожидания примчался посыльный и выдернул Лёху на командный пункт ещё раз.

Там нашему герою представилась картина Репина под названием «Приплыли».