Она снова качает головой.

– Я правда не могу поверить, что вы все здесь.

Я прыскаю. Громко. Потом начинаю хихикать. Остальные тоже, но с гораздо меньшим энтузиазмом. Трудно удержаться от смеха, когда кто-то рядом смеется, – я поняла это благодаря реакции людей на мою странную привычку смеяться, когда мне некомфортно, когда я напугана или зла. По сути, я смеюсь в самые неподходящие моменты и, как правило, не над тем, что обычно находят забавным.

– Я тоже с трудом могу поверить, что мы здесь, – наконец говорю я, когда снова могу произносить слова.

Целый год я никуда не ездила, кроме конференции в Дубае два месяца назад. Но на это я подписалась, как сотрудник отдела продаж одного из самых быстрорастущих биотехнологических стартапов. Он называется Hippoheal: сочетание имени Гиппократа и слова heal – «исцеление». Наша вакцина от болезни Альцгеймера – первая, которую FDA [10] одобрило в ускоренном порядке, – приближается к фазе IIb [11] клинических испытаний. Успех предыдущих испытаний привлек к нам международное внимание, как и запатентованное нами устройство для обнаружения признаков болезни Альцгеймера, проявляющихся через дыхание, которое тоже проходит клинические испытания. Hippoheal – компания Макса. Детище Макса. Максимиллиона. Моего близкого друга с детства. Моего босса. Почти брата.

С тех пор, как я познакомилась с Рори, а затем и с Максом, я знала, что он втайне влюблен в меня. Однажды пьяной ночью в колледже он признался в этом, и мы завалились в постель, как это показывают во взрослых фильмах. Откровенно говоря, это было чудесно. Наше взаимное влечение, нежность его объятий. Но это был Макс. После случившегося я не могла уснуть, мое сердце бешено колотилось от осознания, что все это значило. Утром я сказала ему, что слишком сильно люблю его, чтобы рисковать и начать встречаться с ним, что он мне слишком нужен, что я не смогу пережить, если мы в итоге расстанемся. Мы были слишком молоды, чтобы попытать счастья. В конце концов, Макс, Рори и Ансель – единственная семья, которая у меня в действительности есть.

Однако иногда – по правде говоря, часто – я пересматривала свою позицию, каждый раз, когда огонек надежды оборачивался пеплом после очередного прохладного свидания. Скажем все как есть – после того, как меня отвергал очередной мужчина. Хотя я знаю, что на самом деле это из-за моих внутренних установок. Как однажды сказал мне мой психотерапевт, когда я привлекаю эмоционально недоступных мужчин, я должна обратить внимание на те части себя, которые спрятаны глубоко внутри. И если проанализировать то, как я росла, все становится ясно. То, что я видела в любви, не было чем-то привлекательным. Это были крики, обман и азартные игры. Я запирала дверь, залезала под одеяло с затычками для ушей и поедала глазурь, купленную в супермаркете на деньги, которые мама иногда давала мне на продукты. (Давайте проясним – она не пекла мне торты на день рождения.)

Я никогда не была девушкой, мечтающей стать матерью. Мои яичники не начали «вопить» в тридцать лет. Полагаю, моя настоящая неблагополучная семья сыграла в этом немалую роль. Но я всегда обожала Макса и думала о нем в романтической перспективе, возможно, в последние годы больше, чем когда-либо. Он мягкий, успешный, невероятно надежный. И теперь он преисполнен уверенности, которой у него не было, когда мы были детьми. Возможно, это часть взросления, которая приходит с годами, и, конечно, важную роль в этом сыграл его стремительный успех в бизнесе. Его карьера идет в гору. В последнее время у Макса была череда супермоделей. Подружки – тупые двадцатилетние выпендрежницы, если хотите знать мое мнение. Неудивительно, что они не вызвали у него интереса. До недавнего времени я была уверена, что могла бы заполучить Макса, если бы захотела, это была своего рода власть. Облегчение. Мой план «Б», который я всегда держала про запас.

Думаю, я надеялась, что однажды почувствую себя в достаточной безопасности, чтобы воспользоваться им.

На самом деле, чуть больше года назад Макс снова сделал шаг. Сказал, что ему нужна только я, что мы двое должны быть вместе и мне нужно с этим смириться. Впервые я задумалась об этом всерьез. Даже представила, каково это – иметь партнера, на которого можно по-настоящему положиться. Макс, замечательный Макс. Тот, кому я доверяла, тот кто действительно старался сделать меня счастливой, даже когда мир преподносил мне одни ужасы. Тогда Макс, не моргнув глазом, вызволил меня из небольшой финансовой передряги и даже великодушно предложил мне работу в своей растущей компании. Однажды я рассеянно нацарапала «Каролина Аронова» в своем блокноте и тут же решила поговорить с ним. Я помню, как была взволнована в тот день, представляя, как разворачивается наше будущее. Думая, что, возможно, мы действительно предназначены друг другу судьбой. Что нас, возможно, ждет счастливая жизнь. Представила, что это значило бы для Рори и Анселя. Но потом…

Потом произошло нечто неожиданное и ужасное.

Я чувствую, как мне сильнее сдавливает грудь.

План «Б» полетел ко всем чертям. Он оказался невыполним.

Мне больно, что Макс будет рядом со мной в этой поездке. Я чуть было не отказалась от нее. Но есть причины, по которым я этого не сделала, помимо веселья, игр, старых друзей и Тирренского моря.

– Ничего, что я здесь? – наконец спрашивает Нейт у Рори. Его голос срывается, в нем не чувствуется его типичной уверенности.

– Я не знаю, зачем ты здесь, – говорит Рори, делая большой глоток водки, а затем с такой силой ставит стакан обратно на стол, что напиток выплескивается через край. Румяный пожилой мужчина в отглаженном темно-синем блейзере и довольно нелепом берете с помпоном бросает на нас кислый, неодобрительный взгляд. Очаровательная итальянская пара лет сорока с небольшим, сидящая напротив – жена в колье от Bulgari в виде змеи, о котором я мечтаю, – похоже, просто забавляется этим зрелищем. Но Рори, кажется, никого из них не замечает, или ей все равно, что они обращают на нас внимание. – Серьезно, я действительно не понимаю, зачем вы все здесь.