У лейбористов также были основания надеяться, что с началом второго срока Франклина Рузвельта федеральное правительство не просто останется в стороне, но и будет благосклонно смотреть на его цели. Беспартийная лига лейбористов, в значительной степени созданная Джоном Л. Льюисом, провела активную кампанию за переизбрание Рузвельта. Только из кассы Объединенной шахтерской организации Льюиса в 1936 году на кампанию Рузвельта было выделено около 500 000 долларов. Льюис напомнил президенту, что рабочие отдали голоса за него и его партию в шахтерских и мельничных районах от Аллегени до Чикаго. Рабочие помогли Рузвельту победить в традиционно республиканской Пенсильвании, которую он проиграл Гуверу в 1932 году, а голоса рабочего класса помогли добиться 67-процентного перевеса в Индиане. Сам Льюис, хотя и был пожизненным республиканцем, в 1936 году решительно поддержал Рузвельта. Для пущей убедительности он осудил Альфа Лэндона перед ликующей толпой угольщиков в Поттсвилле, штат Пенсильвания, как «такого же пустого, бессодержательного и безобидного, как арбуз, который сварили в ванне». За эти услуги, политические, финансовые и риторические, Льюис считал, что Рузвельт был в большом долгу перед ним. «Мы должны извлечь выгоду из выборов», — говорил Льюис своим соратникам в конце 1936 года. Труд «сражался за Рузвельта, и каждый сталелитейный город показал его разгромную победу». Настало время потребовать ответной услуги. [501]

Важнее всего то, что Закон о национальных трудовых отношениях Вагнера 1935 года предоставил в распоряжение профсоюзов мощное оружие. Закон создал, по крайней мере, скелетную правовую базу, гарантирующую право работников на организацию и обязывающую работодателей вести переговоры с должным образом признанными представителями профсоюзов. Он наделил Национальный совет по трудовым отношениям (NLRB) полномочиями контролировать выборы, на которых работники могли выбирать своих представителей в профсоюзе. Он запрещал такие «нечестные трудовые действия» работодателей, как дискриминация членов профсоюза, отказ от ведения переговоров и, что особенно показательно, спонсирование профсоюзов руководством компании.

Но закон Вагнера сам по себе не был достаточным для реализации целей рабочих. Во-первых, закон поначалу не вызвал раболепного одобрения со стороны работодателей. Воодушевленные широко растиражированным мнением Американской лиги свободы о том, что закон неконституционен и вскоре будет официально признан таковым Верховным судом, многие работодатели заявили, что будут открыто игнорировать его положения. С другой стороны, даже если закон будет одобрен конституцией, рабочие все равно должны проявить инициативу и организоваться. А после организации закон Вагнера не гарантировал им никаких особых результатов, поскольку не обязывал работодателей договариваться со своими работниками. Как сказал сенатор от Массачусетса Дэвид Уолш во время дебатов по законопроекту Вагнера:

Однако при всех своих ограничениях Закон Вагнера открыл перед американскими рабочими мир возможностей. Вместе с благоприятным политическим климатом и уязвимостью сталелитейных и автомобилестроительных компаний к любым нарушениям их первых за многие годы перспективных прибылей, закон помог начать историческую кампанию по организации труда, которая изменила баланс сил между американским капиталом и трудом. Пробуждение труда также обеспечило широкую базу избирателей из рабочего класса, которая поможет сделать демократов партией большинства на долгое время. По иронии судьбы, некоторые из тактических приёмов, которые должны были принести победу рабочим, в конечном итоге также помогут ускорить завершение эпохи реформ «Нового курса».

Если в конце 1936 года сцена была уже подготовлена, то поднимать занавес должны были сами рабочие. Уже было несколько успешных, хотя и бурных увертюр и гораздо больше душераздирающих фальстартов. Немногочисленные успехи, как и несколько неудач, были предрешены принятием в 1933 году Закона о восстановлении национальной промышленности. Раздел 7(a) этого закона, якобы гарантирующий трудящимся право на ведение коллективных переговоров, заронил искру надежды, которая воспламенила груды горючих материалов, разбросанных по американскому социальному и экономическому ландшафту в 1933 году. В течение всего первого года «Нового курса» и в последующие годы рабочие воспользовались шансом устранить недовольство, накопившееся за десятилетия безудержной индустриализации и усугубленное годами экономического краха: низкая зарплата, произвольные правила работы, отсутствие гарантий занятости и, самое главное, отсутствие профсоюза. Некоторые работодатели, в частности президент General Electric Джерард Своуп, прогрессивный бизнесмен, который был одним из архитекторов NRA, приветствовали и даже поощряли объединение своих работников в профсоюзы. Большинство работодателей, если они вообще соблюдали 7(а), делали это путем создания профсоюзов компании, так называемых Планов представительства работников (ERP), которые на самом деле были послушными и послушными созданиями руководства. [503] Когда работники упорно пытались реализовать обещание 7(a) и добиться признания своих собственных независимых профсоюзов, большинство работодателей сопротивлялись, порой жестоко. Федеральное правительство само колебалось в своей интерпретации 7(а), иногда отдавая предпочтение работникам, иногда работодателям. В этой изменчивой и нестабильной обстановке в 1933 и 1934 годах в десятках населенных пунктов вспыхнуло то, что можно назвать открытой классовой войной, зачастую организованной воинствующими радикалами.

В Толедо, штат Огайо, радикальная Американская рабочая партия А. Дж. Муста создала необычный альянс из занятых и безработных рабочих, чтобы заставить компанию Electric Auto-Lite Company признать новый профсоюз, созданный NRA. В течение нескольких дней в мае 1934 года группы забастовщиков и национальные гвардейцы сражались на улицах города, неоднократно вступая в драки с голыми кулаками. 24 мая пугливые и плохо обученные гвардейцы неудачно атаковали штыком ряды забастовщиков. В отчаянии они открыли по толпе залповый огонь из винтовок. Два человека погибли от огнестрельных ранений. Успокоившись, руководство Auto-Lite обратилось в арбитраж, который в итоге добился признания профсоюза.

В других местах даже человеческая жизнь оказалась недостаточной ценой для достижения целей труда. В пышной Императорской долине на юге Калифорнии возглавляемый коммунистами Промышленный союз работников консервных заводов и сельского хозяйства (CAW) организовал рабочих, которые потели под калифорнийским солнцем на гигантских агропромышленных «фабриках в поле» Золотого штата. Калифорнийские полевые рабочие, как и упаковщики в консервных цехах, работали в условиях, которые, по мнению одного исследователя, «конкурировали с рабством». Учитывая цветовую черту, отделявшую белых фермеров от их рабочих, в основном мексиканцев и филиппинцев, Императорская долина напоминала о рабстве и в других отношениях. В ответ на трагически повторяющуюся картину фермеры осудили CAW как коммунистический заговор. Они прислали «крутых», которые вооружили профсоюзных чиновников и убили трех безоружных забастовщиков выстрелами из винтовки. Не получив постоянной поддержки ни из Сакраменто, ни из Вашингтона, федеральный чиновник, посланный для посредничества в споре, вскоре с отвращением ушёл в отставку. «Имперская долина, — заявил он, уезжая в июне 1934 года, — управляется небольшой группой, которая, рекламируя войну с коммунизмом, спонсирует терроризм, запугивание и несправедливость… Пора Императорской долине осознать, что она является частью Соединенных Штатов». CAW была надута. Она ушла из долины и вскоре прекратила своё существование, оставив после себя лишь воинственно настроенную против профсоюзов ассоциацию фермеров Калифорнии (Associated Farmers of California, Inc.), а также неизгладимый урок о препятствиях на пути объединения фермерского сектора в профсоюзы. Разработчики Закона Вагнера признали эти препятствия, когда специально исключили сельскохозяйственных рабочих из его положений. [504] Очередные взрывоопасные рабочие беспорядки потрясли Калифорнию всего через несколько дней после того, как в долине был кроваво восстановлен напряженный феодальный порядок. Длинноногие шорники из Сан-Франциско, протестуя против контроля грузоотправителей над ненавистной «формой», когда толпы людей на рассвете толпились у здания Ferry Building и умоляли властного бригадира о предоставлении рабочего дня, закрыли порт Сан-Франциско почти на два месяца. Промышленная ассоциация, бизнес-структура, созданная в 1921 году для подавления профсоюзов Сан-Франциско, решила прервать забастовку силой. Ассоциация сделала свой ход утром 5 июля 1934 года. Под усиленным полицейским эскортом несколько красных грузовиков проследовали мимо здания Ferry Building по Эмбаркадеро, широкой магистрали, выходящей к причалам Сан-Франциско, чтобы доставить груз забастовщиков на простаивающие причалы. Водители ехали осторожной колонной, нервно избегая встреч со стивидорами, стоящими в пикетах, которые тянулись вдоль затянутого туманом Эмбаркадеро. Вскоре угрюмый гнев забастовщиков вылился в нескрываемую ярость. Выкрикивая непристойности, люди устремились к грузовикам, бросая камни и куски железных труб. Полицейские стреляли из ружей и револьверов, размахивали ночными палками, пускали слезоточивый газ, пули разбивали окна, осыпая толпу осколками стекла. Когда бои наконец утихли, двое забастовщиков лежали мертвыми от выстрелов.