Она встретила меня тишиной и покоем, нарушаемыми лишь негромким кудахтаньем кур и детским смехом. Куры копошились у заборов, дети бегали и во что-то играли, радуясь первому теплому солнышку, а старики сидели на завалинках, подставляя старческие сморщенные лица под первые весенние солнечные лучи. Я ловила на себе любопытные взгляды, ощущая, как по спине пробегают мурашки. На какое-то время я явно стану центром всеобщего внимания, объектом сплетен и пересудов. Распрямив плечи и гордо подняв голову, я направилась прямиком к дому старосты – крепкому бревенчатому срубу с резными наличниками, украшенными затейливой резьбой.

Староста встретил меня радушно, пригласил в дом, предложил присесть. Он был без своего помощника, в кругу семьи, обедал с женой и дочерью.

– Дочь, накрой-ка нам на стол, угости гостью, – скомандовал мужчина, добродушно улыбаясь, а девушка недовольно на меня глянула, и я почувствовала, как все внутри меня похолодело.

– Батюшка, – его дочь произнесла это очень выразительно, в ее голосе сквозило раздражение и неприязнь. Даже если она меня чем-то угостит, я это есть однозначно не буду. Я узнала этот голос. Это одна из моих убийц, та самая, что пыталась меня угробить там в подвале. – Я уже ухожу, - добавила она.

– Я сейчас накрою, – вдруг засуетилась жена старосты, вскакивая из-за стола. – Сейчас, сейчас все будет. Иди, дочка. Нехорошо опаздывать, – женщина практически вытолкала взашей дочь, которая сверлила меня злым взглядом, полным ненависти.

Из всего этого я сделала один очень важный вывод. Мать точно в курсе того, что творила дочь, и сейчас выгораживает ее, пытаясь защитить от последствий. А выпроводила ее, побоявшись, что я могу ее узнать и разоблачить. Ну, или что дочь скажет что-то, что может ее выдать. Мне показалось, что отец как раз таки и не в курсе попыток горячо любимой дочурки избавиться от соперницы в моем лице, искренне считая ее невинной овечкой.

– Как продвигается ремонт таверны? – спросил староста, не отрывая взгляда от извлеченных из ларца свитков. Его голос был хриплым, словно шелест осенних листьев.

Я с опаской смотрела на нехитрый обед, предложенный гостеприимной хозяйкой, его женой, чувствуя себя неловко под их пристальными взглядами. "Лишь бы поскорее закончить," – промелькнуло в голове.

– Ты ешь, ешь, – подбодрил меня мужчина, заметив мою нерешительность. – Не стесняйся. Мы только с матушкой отобедали, – поспешил он объяснить, словно извиняясь за свое отсутствие за столом.

Его супруга, женщина полная и дородная, с румянцем во всю щеку, с любопытством наблюдала за мной. Я ощущала ее интерес, смешанный с легким недоверием. В ее глазах читался немой вопрос: "Кто ты такая?"

– Не хочу вас обидеть, Бернард, но я бы сразу приступила к делам, – произнесла я, стараясь говорить как можно вежливее. С благодарностью кивнула радушной хозяйке, но есть в этом доме что-то или пить я не буду. В животе неприятно засосало от одной мысли, что меня угощают. Мне хватило одного раза очнуться в погребе какой-то старой колдуньи, смутно помня жуткий обряд. Второй раз мне уже так не повезет.

– Ну что ж, тогда давай оформлять документы, – ответил мужчина, откладывая перо на стол. Его супруга недовольно повела плечами, словно уязвленная моим отказом от ее кулинарных изысков. На ее лице промелькнула тень, мгновенная, но заметная.

Староста, кряхтя, принялся за бумаги, а я старалась не упускать ни одной детали. Слова и печати складывались в тугую сеть обязательств, сковывающих меня в этом чужом краю. Женщина, казалось, с каждой минутой становилась все более напряженной. Ее взгляд, словно беспокойная птица, метался между мной и мужем, будто она ждала, что вот-вот произойдет что-то ужасное. В воздухе повисла тяжелая, гнетущая тишина.

– Все в порядке, – наконец произнес Бернард, протягивая мне бумаги. В его голосе чувствовалась усталость. – Вот, держи. Все оформлено, можешь начинать работать. Но помни, до осени она должна процветать. Иначе говорить будешь с бароном, – предупредил меня мужчина, нахмурив густые брови. В его словах звучала недвусмысленная угроза.

– Я помню, – покачала головой, стараясь не выдать своего волнения. Имя барона прозвучало, как удар грома.

Взяла документы, стараясь не смотреть на женщину. Чувствовала, как ее ненависть прожигает меня насквозь, словно раскаленное железо. Поблагодарив старосту и его жену за гостеприимство, поспешила покинуть их дом, словно спасаясь от надвигающейся бури.

Выйдя на улицу, почувствовала облегчение, словно с плеч свалился огромный камень. Свежий воздух приятно холодил разгоряченное лицо, возвращая ясность мыслям. А теперь можно и в лавку Луи, что посоветовали мне Ганс и Клаус. Я направилась в сторону лавки, скорее интуитивно, так как дороги не знала, попутно разглядывая дома и лица жителей деревни. Многие провожали меня взглядами, полными любопытства и настороженности. Я чувствовала себя чужой в этом месте, словно заблудившаяся путница, но это меня не останавливало. Внутри горел огонь, толкающий вперед, заставляющий бороться.