— Я правда… я не хотел… — Он сжал кулаки. — Это всё вышло как-то… глупо. И ужасно.

— Ты исчез, Антон. Понимаешь? Не попрощался. Не дал даже шанса понять, что произошло. А я осталась одна…совсем одна. После этого я решила, что назло тебе выйду теперь замуж. Но я дала себе срок: если в течение трёх лет от тебя будет хоть какая-то весточка я буду ждать тебя. Отец начал сватать своего друга расхваливая его и говоря, что буду с ним, как у Христа за пазухой, забыв только упомянуть, что он любитель выпить. Я до последнего упиралась, всё ждала каждый день письма от тебя, где ты напишешь, что помнишь обо мне и хочешь быть со мной…

—Она замолчала, но в воздухе висели её слова, как тени от прошлого. Антон отвернулся, уставившись на шершавую голубую стену.

— А если я скажу, что хотел всё исправить? Что… не знаю как, но мне дали шанс всё переиграть?

Катя непонимающе нахмурилась:

— Что ты несёшь?

Он вздохнул. Конечно, она не поймёт. Он сам-то до конца не понимал, как оказался в прошлом. Как теперь снова сидит напротив неё, как будто всё можно вернуть. Или хотя бы попытаться.

— Забудь. Просто… мне хочется, чтобы ты знала — ты была мне дорога.И продолжаешь её быть. Очень. Может, дороже всех. Просто я был тогда идиотом. Ничего не понимающим зелёным юнцом с мышлением амёбы. Но сейчас…я уверен у нас всё будет теперь иначе.

Она смотрела на него долго, проникающе, с тем особым выражением, которое бывает только у женщин, умеющих чувствовать чужую боль. Наконец, она тихо сказала:

— Ладно. Сейчас же не об этом. Мы встретились. Значит, всё ещё можно попробовать.

Он кивнул. Почувствовал, как тепло возвращается в грудь.

— Можно.

Катя медленно потянулась через стол и коснулась его руки. Он взял её пальцы в свои, как будто боялся, что этот миг исчезнет, растворится, как сон.

В комнате заворочался Димка, что-то вскрикнул во сне и снова уснул.

— Знаешь, — сказала она, глядя в пол, — если бы ты тогда не уехал… может, всё было бы иначе. И может… может, у нас была бы семья. Но, видимо, такова жизнь. Надо пройти через боль, чтобы понять, чего ты на самом деле хочешь.

— А что ты хочешь сейчас? — спросил он.

Она подняла глаза. Они были уже другими — мягкими, усталыми, но всё ещё полными света.

— Я хочу попробовать снова. Но только если ты готов. Без вранья. Без исчезновений.

— Я готов, — ответил он тихо, но при этом понимая, что не может гарантировать, что снова не исчезнет по капризу времени, когда оно решит, что миссия в этом промежутке его жизни выполнена.

Она кивнула и попыталась скрыть рукой зевота. Время было позднее они и так заболтались.

Тихонько зайдя в комнату, чтобы не разбудить Димку, Антон расстелил полуторную кровать для Катерины, а сам начал мостить себе место на полу. Что в тот раз, что в этот— он не знал, как себя вести с ней. Ложиться в первую ночь сразу с ней в постель ему казалось неловко и что она его может не так понять. Но она увидев его приготовления удивлённо спросила:

— Что ты делаешь?

— Готовлю себе место для ночлега, а что?

— Зачем? Ложись со мной.

— Да, там кровать узкая мы боюсь не поместимся вдвоём…— Слабо попытался возразить он ощущая тепло в груди.

— Не выдумывай. Ложись.— Ответила она раздевшись без стеснения при нём до нижнего белья и первая нырнула под одеяло. Он тоже разделся до трусов и осторожно лёг к ней рядом, ощущая себя как и двадцать лет назад, словно школьник впервые оказавшийся в постели с девушкой. Сначала они просто лежали и продолжили разговор о всякой всячине, пока их тела в какой-то момент не соприкоснулись, было ощущение, что между ними проскочил какой-то электрический разряд. Они лежали на спине повернув голову друг к другу и тут словно по команде слились в крепком поцелуе, потом их тела переплелись в крепкие, жаркие объятия в какие оба вложили казалось всю нерастраченную за эти годы страсть и любовь. Он обнимал, целовал её тело губами, ласкал руками и языком… Её тело реагировало на малейшие его движения отдаваясь полностью ему. Он просто физически ощущал насколько изголодалась она по любви и настоящим мужским ласкам. Бюстгальтер и трусики она сняла с себя практически сразу откинув их в сторону, как нечто ненужное сейчас и всё это без остановки на любовные ласки.

Они угомонились только, когда на горизонте забрезжил рассвет. Счастливые уснули в объятиях друг-друга и у обоих застыла какая-то полу безумная улыбка счастья на губах.

Солнечный свет, пробиваясь сквозь тонкие занавески, неторопливо заползал по полу, крался по кровати, подбирался к лицам. Пахло теплом, кофе из соседней квартиры и чем-то удивительно простым — миром, где не было боли. Катя лежала, положив голову ему на плечо, её волосы щекотали его подбородок, и Антон боялся пошевелиться, боялся разрушить эту крохотную, выстраданную гармонию.

Он открыл глаза раньше неё. Несколько секунд просто смотрел на потолок, слушая, как за стенкой копошится старик сосед, где-то во дворе заурчал мопед, и думал: “Если это сон, то пусть он длится как можно дольше. В памяти по-прежнему стояли её слова — “ты был и тебя не стало”. Он исчез, стерся из её жизни, как будто его и не существовало. И сейчас он будто бы украл у времени один день. Может, неделю. Может… новую жизнь?

Катя зашевелилась, тихонько зевнула и, приоткрыв глаза, лениво улыбнулась.