Ага, просто он не знает каким именно. Нет во мне ничего особенно. Я умею разговаривать с животными, люблю их, а те отвечают взаимностью. Костьми лягу, но не позволю Сандерсу завладеть стадом. Лучше их Миллер перекупит, или...

Я подобралась, озарившись идеей.

— Понятия не имею, чем завершится суд, — поджав губы, старалась не смотреть на мистера Мендлера, — но раз вы обещаете услугу...

— Что от меня нужно? — моментально подхватил он.

— Если закончится плачевно, то выкупите моих зверей. Поклянитесь, что не перепродадите, и они доживут свой век на ваших землях.

— Только это? — изумился он. — Могли просить большее. Ежели дракон окажется моим...

— В это я не верю, — прервала его, — но в ваше слово очень даже.

— Конечно, я выкуплю, — пообещал Йен. — Станется, стану принцем в ваших глазах.

Не, принцев мне с лихвой. Был белый и красивый — Герман. Потом меня спас темный и загадочный — Блуди. А учитывая, сколько я работаю, если появится новый, то только ради того, чтобы меня оседлать.

В этот день мы разошлись, и я снова переночевала в гостевой спальне Мендлера. В той же. Местные боги надо мной смеются. Сталкивают с мужчиной, который некогда меня ненавидел. И как же я ему нужна.

Размышляя о нем и Счастливчике, благополучно вспомнила, что сохранила его скорлупу. Чуть с кровати не упала.

Иногда в женщинах просыпается материнский инстинкт. И это не всегда ознаменуется рождением детей. Часики у меня тикали, периодически и я впадала в прострацию.

Я же хранила в том мире первые ошейники Бурана, собирала переливающиеся чешуйки Файера, забрала перо Хмыча. И чуть скорлупы положила в свой тайник, где приберегла сокровища.

А там ведь и брошка с птичкой. На ней явственно звучит, что Герман дарит мне ферму взамен на мое имущество, как леди Хоммерфильд. Жук сутулый, неужели я тебя прижучу?

Не особенно думая, что я творю, но интеллект и Зои Сандерс — это абсолютно противоположные понятия, я побежала в комнату хозяина поместья. Еще в тот раз горничная поделилась, что я удостоилась высокой чести — ночую напротив Йена.

В общем, я ворвалась, не полагая, что мужчина может быть чем-то занят, не одет, не ждать меня. Так оно и было. Он сидел без рубашки, попивал что-то из бокала и задумчиво вглядывался вдаль через балкон.

Я остановилась, уперлась в собственные колени. Мы переглянулись...

Он весь расслабленный и... голый. Я, часто дышавшая, и в халате.

Ох уж этот нелегкий момент, когда вы только взглядом пересеклись, а ваши демоны познакомились и обо всем договорились. Ну, в смысле он понял, что я не ворвалась ради флирта или чего-то похлеще. Я барышня деловая.

— И как воспринимать ваш визит? — изогнул бровь мистер Мендлер, потянувшись к скинутой рубашке.

Не отниму, выглядел он хорошо и подтянуто. Будь я помладше, более падкая на красивые тела, пустила бы слюну.

— Скорлупа, — запыхавшись, произносила я, — скорлупа.

Всегда полагала, что всеобщая тупость — проблема образования. В Хайклере из-за этого нервничала. Какой век, какие нравы, какое упущение. Но вот, я в обществе умного человека, приличного человека. И что? Выходит, это я несу полную околесицу. Прям жду от него вопрос, дура ли я. А я дура.

Он оделся, сохранил в себе остатки приличия и переспросил:

— Какая скорлупа?

— Счастливчик же вылупился, — пояснила я, — а я сохранила скорлупу. Если вы правы, на ней должны быть знаки вашего герба.

— До утра это не терпело, — рассмеялся он.

Мне стало стыдно.

Зои.

Человек — творец своего счастья, своего образа и своей репутации, но это, конечно, не мой стиль. Если я начала позориться, то до конца. Кое-как объяснив Йену свою задумку, густо покраснела, осознав, куда ворвалась. Ладно, я готова смириться со своим интеллектуальным уровнем.

Когда часы достигли приличного времени, мистер Мендлер привез меня к ферме. Он не преувеличивал, сообщая о количестве стражи у ворот. За забором стояли молодцы Блуди, перед забором городские, вызванные моим мужем.

— Зайдете? — покосилась на мужчину. — Поищем вместе.

— Сегодня нет, — печально отозвался собеседник. — У вас завтра утром суд, основательно к нему подготовьтесь. А я попробую обратиться в вышестоящие органы. Не хочу, чтобы над вами вершил правосудие человек Германа.

— А вы придете?

Самой от себя противно. Пару дней назад герцог вызывал во мне сплошные негативные эмоции, я ему не доверяла, но после признаний, спасения... Мне хотелось, чтобы тот меня поддержал.

— Обязательно буду, — кивнул Йен и зачем-то потянулся ко мне, дотронулся до подбородка. — Не унывайте, Зои, — произнес он. — Развод вам на пользу, а ферму, я верю, вы отстоите.