Я внимательно выслушал ее сумбурную и сбивчивую речь, а когда он наконец — то завершила ее сказал:

— Когда по-настоящему любят то не опускаться до мелкой мести объекту твоей любви если он не ответил тебе взаимностью. А то, что ты сделала это как раз мелкая пакостная месть. И мне как не оценившему твои чувства, так и Юлии, которая якобы отобрала у тебя то, что ты считала принадлежавшим тебе. Правда есть тут одна мелочь. Мелочь, но существенная. А именно: хочу ли я быть с тобой? А я этого не хочу. И поняв это ты решила отомстить мне подло и гадко. Не верю в то, что ты совсем не понимала зачем и почему тебя расспрашивает Тарханов. Ты могла ответить на его вопросы отрицательно, и он бы отстал от тебя. Или ты уже давно работаешь на него, и он твой куратор? А что касается наших с Юлей отношений то, собственно, тебе вообще не должно быть до них ровно никакого дела. То, что происходит или произойдет между нами касается только нас двоих и никого больше. Ты в этой ситуации третий лишний!

Елизарова ничего не ответила на этот мой спич и продолжала рыдать. Я еще помолчал и добавил:

— Ладно Мария, что сделано то сделано. Ничего уже не поправишь. Но впредь прошу тебя быть умнее особенно со всякими Тархановыми. Иначе в следующий раз ты так легко можешь не отделаться. А пока прощай!

Я поднялся со скамьи и пошел прочь из сквера оставив Машу одну на скамейке. Чувствовал я себя при этом препохабно. Все-таки разговоры на такую тему в особенности с женщиной совсем не мой профиль. С одной стороны, очень жалко эту дуреху, которая на воображала себе ни пойми, чего, а теперь вынуждена будет в довершении всего расхлебывать горькие последствия своих иллюзий, а с другой стороны она не плохо так помогла Тарханову расставлять силки на меня грешного. При мыслях обо всем этом хотелось одного — напиться в хлам…

На следующий день я появился на кафедре лишь к четвертой паре на которой у меня был семинар в одной из групп на третьем курсе. Войдя в помещение, я застал там Пашкевича оживленно беседующим с Ермаковым, мрачную Елизарову за пишущей машинкой и Заварзину которая после проведенного ей занятия собиралась пойти домой. Я поздоровался со всеми присутствующими и заметил вопросительный взгляд, который устремила на меня Юлия. Быстро поняв то, что она хочет я изобразил суету, что-то растерянно пробормотал себе под нос и вышел в коридор. Вслед за мной одевая на ходу плащ вышла и Юлия.

— Ну что? — спросила она, подойдя ко мне, — поговорил с Машей?

— Поговорил, вчера.

— И каков результат?

— Да так себе результат. Мои предположения подтвердились. О наших взаимоотношениях Тарханов узнал от этой дуры. Наплел ей с три короба мол мне грозит опасность, а он хочет помочь, ну она все и выложила ему.

— Бедная, несчастная Маша. «Я понимаю как ей сейчас плохо», — грустно произнесла Заварзина.

— А-а-а, — я раздраженно махнул рукой, — нашла кого жалеть. Эта дурында нас чуть под монастырь не подвела. А главное истинный мотив ее поведения это желание отомстить и мне и тебе. Тебе в первую очередь. А ты ее еще жалеешь.

— Санечка, людям свойственно ошибаться и совершать поступки, которые им потом стыдно вспоминать. Или ты один никогда и не в чем не ошибался? Я вот, например за свою жизнь причинила очень много зла хорошим людям.

— Ладно Юль это все философия, а мне на семинар бежать надо. Сегодня вечером я занят так что увидимся только завтра. Пока!..

Поздно вечером я в гордом одиночестве сидел в своей комнате в общежитии и корпел над своей кандидатской. Левки не было, причем он отсутствовал уже тогда, когда я пришел с работы. Видимо он все-таки внял моим настойчивым советам и решил закрутить роман с какой-нибудь симпатичной аспиранткой или лаборанткой со своей кафедры.

Работа у меня шла так себе ни шатко ни валко. От нее постоянно отвлекали мысли о происшедших событиях и о скорой не именуемой встречей с капитаном Тархановым. В разгар моих очередных и не сказать, чтобы успешных попыток выбросить все лишние мысли из головы и сконцентрироваться раздался стук в дверь.

Чертыхнувшись, я поднялся со стула подошел к двери, открыл замок и с недовольным возгласом “ну кого здесь черти принесли!” распахнул ее. И увидел Заварзину с крайне встревоженным лицом. Даже не пожелав мне доброго вечера, она, что называется с ходу выпалила:

— Санечка, мне кажется, с Машей случилась беда!

Я впустил Юлю в комнату и спросил недовольным тоном:

— Какая беда? С чего ты это взяла? Откуда у тебя такие сведения?

Юля взволнованно продолжила:

— Совсем не давно Маша позвонила мне домой. Она была в ужасном состоянии. Рыдала в трубку, просила прощения, говорила, что никогда не простит себе то, что сделала. Я как могла пыталась еще утешить. Но она практически не слушала меня, а потом бросила трубку. После этого мною сразу овладело предчувствие какой-то страшной беды, которая вот-вот может произойти с ней. Я пыталась успокоить себя, но ничего не помогало. Потом я решила приехать к тебе. Саша надо не медленно ехать и спасать Машу!

— Куда ехать? И от чего спасать? — недоуменно воскликнул я, — слушай Юль я, конечно, понимаю, что ты не совсем обычный человек и у тебя видимо имеются какие-то способности к предвидению будущего, но вот сейчас мне кажется, что ты все преувеличиваешь. А главное совершенно не ясно куда надо ехать?

— Саша давай съездим к ней домой. Если с ней все хорошо, то я должна убедиться в этом лично. Поехали вместе! Я на машине и это не займет много времени.

— Да куда хоть ехать то! Я не знаю где она живет! Так Юль успокойся. В таком состоянии тебе все равно нельзя за руль. Как ты до меня доехала и врезалась куда-нибудь, не понимаю честное слово!