— Насколько я знаю нет. Представляешь у нас она на полставки всего. А вторую половину в школе отрабатывает. Где-то в Железнодорожном районе.

— Охренеть, какие новости. — Ярик тут же налил себе рюмку водки и мигом опрокинул ее в рот. Юлька Заварзина в роли школьной училки? Погоди мы об одном и том же человеке говорим, а то ты может какую другую Юльку имеешь в виду.

— Какую другую? Заварзина Юлия Сергеевна. Красотка — блондинка с голубыми глазами, а фигура просто отпад.

— Точно она это. Я как-то после окончания универа ее из виду потерял. Хотя мы дети не простых родителей в общем друг про друга в общих чертах все знали. Но у Юльки, когда она на пятом курсе училась предки умерли. Сначала Муттер от рака за полгода убралась. А потом и Фатер через пару месяцев на служебной машине разбился. Ее Фатер в Горисполкоме работал зампредом. Хороший мужик был. Так-то Юлька баба умная, не спорю. Но она и школа. Тут я ничего не понимаю.

Ярик замолчал и задумался. Я тоже помолчал с ним за компанию, потом спросил снова:

— Ну что еще скажешь о мисс Заварзиной?

— Да, что тут скажешь. Баба она в принципе не плохая, но со стервозиной. Погоди ты что так настойчиво расспрашиваешь? Ты часом не того? Не втрескался в Заварзину? Если втрескался, то лучше сразу все надежды из головы выброси. Юльку не такие перцы надкусить пытались, да только ничего у них не вышло. А у тебя и подавно не выйдет.

— Ну вот прямо ничего и не выйдет. Прямо недотрога девственница ваша Юлька. Может она еще стальной пояс с замком носит, а ключ потеряла? Так что ли? — усомнился я.

— Да нет не девственница, точно. Но! Тут есть айн момент. Юлька, когда в универ поступила, еще на первом курсе девчонка веселая была. У нее предки, как и у меня зануды страшенные были. Ну и повадилась Юлечка от родительского диктата в общагу сбегать. Подругами там обзавелась. Особенно с Веркой Скалкиной со второго курса корешилась. А та оторва оторвой. Ну Юлечка наша девочка симпатичная, да с добрым сердцем, а вокруг табуны мужиков так и вьются, так и хотят Юлечку. Ну она по доброте душевной многим и не отказывала. Короче слабовата на передок стала.

— Это ты мне про Заварзину рассказываешь? — теперь удивился я. — Да она мужиков на дух не переносит. А ты говоришь слабовата на передок!

— А ты смотрю уже к ней подкатить пытался и получил от ворот поворот, — захохотал Ярик, — узнаю Юльку!

— Слушай, Ярик. Ты противоречишь сам себе. То, по одним твоим словам, получается Заварзина оторва оторвой, то по другим она всех мужиков как одного отшивает. Включая даже крутых перцев.

— Да нет тут никакого противоречия, Санек, в жизни еще и не то бывает. Но ты меня не дослушал. Короче шаталась, шаталась Юлька по общаге, отрываясь по полной. Я с ней тогда часто пересекался там. Ну ты меня знаешь. Для меня общага историков практически второй дом с первого курса. Вот и у Юлечки примерно то же самое было. Дома то, Фатер, Муттер, Гросфатер и все занудные, правильные, жизни учат, всю плешь продолбили. Но Юлька от меня тем отличалась, что уж очень прошаренная уже тогда была. Мы как-то на одном сабантуе с ней пересеклись. Сдачу летней сессии отмечали. Ну Заварзина на грудь граммулек несколько приняла и говорит мне, я Гордеев мол гуляю пока можно. А потом я себе жениха повыгоднее и по престижнее найду и гулять перестану. О загранице все мечтала. За дипломата замуж хотела.

— И что же случилось? Что-то сейчас она похоже о загранице не мечтает. И жениха дипломата так и не сыскала.

— А хрен знает. Чужая душа потемки. Но тут вот, что произошло. Поехал наш курс на картошку. Это в самом начале второго курса было. И Юлечка тоже поехала. И там в колхозе с ней какое-то несчастье приключилось. То ли аппендицит, то ли внематочная беременность то ли еще что. Ну увезли Юлечку в больницу на операцию, а когда она через месяц в универе появилась то ее было не узнать.

— Что так похудела или еще что? — спросил я.

— Да нет особо не похудела. А вот стала как будто другой человек. Ты не поверишь я ее встретил первый раз после больницы, подваливаю к ней расспрашиваю как мол дела, как здоровье, а она молчит и так смотрит будто первый раз меня видит. И со многими так было. И главное, от веселой Юльки честной давалки следа не осталось. В общагу она больше ни ногой. Всех подруг и всех мужиков напрочь отшила. Стала учиться, учиться и учиться. Как нам Ильич завещал. Как подменили человека. Да вот что современная медицина с человеком сотворить может.

— Ну она как-то эту перемену в своем поведении объясняла. Ты с ней не говорил на эту тему?

— Говорил раз. Не на эту именно тему, а на всякие разные. Больше не хочу.

— А что так? Чем она так тебя напугала то?

— Да не то, что бы напугала, но приятного прямо скажу маловато было. Короче соорудили мы в общаге банкет по случаю экватора. Ну были не только местные, но и городских много пришло. А тут Юлька зачем-то в общагу забрела. Ну я ее встретил в коридоре и уговорил принять участие. Да… — Ярик замолчал и задумался о чем-то своем.

— Ну и что дальше было? — нетерпеливо спросил я.

— Что было? Да ничего особенного. Выпили, закусили. Сидим лясы точим. Я как раз рядом с Юлькой сидел. Ну о прошлом вспоминаем, о жизни треплемся и вот вдруг чую я печенкой, что-то не то.

— Что не то?

— Как тебе сказать. Ну вот сколько тогда нам было. Двадцать лет? Даже не всем исполнилось. А у меня такое впечатление возникло, что я разговариваю с бабой, которой сороковник минимум. А может и больше. И за этот свой сороковник она повидала такое, что мне и не снилось. И что мы для нее как дети не смышлёные. Которые вчера еще в песочнице ковырялись, за машинки пластмассовые дрались, а сегодня надувают щеки взрослых изображая. И глазищами своими на тебя так смотрит, будто до печенок тебя видит. Будто голый перед ней сидишь. Ей Богу! В общем понял я тогда, что от Юльки прежней ничего не осталось. Другим человеком она стала. Совсем другим. А как так произошло я понять не могу, да и честно говоря и не хочу разбираться во всем этом.