Сердце пропустило удар.

Показалось, что в дальнем углу я увидела знакомую растрепанную шевелюру. Знакомую спину. Знакомую руку, пальцы которой от скуки выбивали по столешнице какой-то незамысловатый мотивчик. Калеб любил делать так и у нас дома во время завтрака. Он сидел лицом от меня, но я была почти уверена, что не ошиблась.

Девицы отправились восвояси, я шагнула вперед, опустила булочки на край стола, подхватила кружку и принялась быстро наливать себе кофе. Не смотрела даже, что делала. Боялась отвести взгляд от фигуры за дальним столом. Упустить. Потерять.

Человек резко развернулся на оклик, и я мысленно взвыла. Не он.

Пальцы обожгло горячим напитком. Я зашипела сквозь зубы и едва не уронила кофейник на пол.

— Смотри, деревенщина даже наливать ровно не умеет! Еще утро, а у нее уже ручки трясутся, — раздались сзади насмешки. Приятным глубоким голосом, но до чего ядовитым!

В ответ прозвучала еще пара:

— Если б ты столько пил, сколько потребляет сброд на границе, давно бы трясся целиком.

— Теперь к нам поступают и такие… недоразумения.

На границе? Деревенщина, да. Пускай. Но кто сказал, что с границы?

Что-то мазнуло по спине, словно кто-то попытался толкнуть меня. Скорее всего — случайно, но во мне уже вспыхнула злость. Или... меня снова провоцировали.

— Только придурки распускают руки, — прошипела я.

— Что-что ты там сказала?

Я резко развернулась. Как была, с кружкой кофе в вытянутой руке. Успела увидеть трех парней с мерзкими улыбочками на лицах. Беззвучно ойкнула, когда одна из улыбок принялась стремительно превращаться в очень болезненную гримасу.

Молодой человек не шевелился, не желая выдавать окружающим свою слабость. Только стиснул зубы, чтобы перетерпеть боль от ожога. Он был на голову выше меня. Сильные руки, широкие плечи, острые скулы и гневно выгнутые брови, только добавлявшие его внешности мужественной притягательности. Такой и впрямь мог заметить меня, только если вылить на него горячий кофе.

Я, как пресловутая мышь, уставилась в его глаза. Они менялись. Цвет становился насыщеннее: все еще желтые, теперь они словно светились. Зрачок вытянулся вертикально, взгляд стал хищным и одновременно — манящим. Таким и парализуют жертву.

Кофе растекался по белоснежной рубашке и серым брюкам. Осколки кружки лежали у меня под ногами. Звон, с которым она разбилась, привлек всеобщее внимание.

В комнате воцарилась неестественная тишина.

В ту секунду я поняла, что нажила себе сразу несколько врагов. Несомненно, влиятельных и опасных, потому что комната, в которой я оказалась, явно предназначалась не для простых смертных, даже если никто не потрудился вышвырнуть меня отсюда. Сочли ниже своего достоинства, не иначе.

Дракон быстро взял себя в руки, хотя в его вытянутых зрачках плескалось презрение, недовольство и… удивление. Его аккуратные тонкие губы были плотно сжаты. Наверное, он мысленно уговаривал себя не терять лица перед собравшимися. Отчего-то это предположение позабавило меня, и я криво улыбнулась, словно судорога прошла по щекам.

Дракон.

Я бы хотела ошибиться, перепутать его с кем-то. Попасть в кого-то незначительного, были ведь еще и другие драконы, дальние родственники императора. Парочка нашлась бы даже в разорившейся аристократии, все их дети явно тоже поступали в Академию.

Но ошибиться было невозможно. Его портреты были даже в нашей школе в Эгертайхе. Как и портреты всей правящей семьи.

Его Высочество Адриан Моранте, единственный сын и наследник императора.

«Феерический придурок!» — раздался у меня в голове голос Миранды, и я подавила новый, теперь истерический смешок.

Чем дольше он смотрел, тем сильнее начинали трястись мои коленки. Я понятия не имела, что нужно сделать. Мне хотелось бежать отсюда со всех ног, но разрешалось ли мне бежать? Что если я должна попросить разрешения уйти?

Язык вовсе не фигурально прилип к нёбу, я не могла вымолвить ни слова.

Извиниться, Эби, ты должна извиниться.

Но я даже не знала, как правильно к нему обратиться. Конечно, нас учили этикету, но кто в Эгертайхе в своем уме поверил бы, что ему это однажды пригодится?! Из головы вылетело все, что я когда-либо знала, и чем старательнее я пыталась сориентироваться, тем хуже выходило.

Никто не вмешивался, но от меня явно чего-то ждали — я чувствовала каждой клеточкой кожи. Все эти люди… драконы… ждали, с интересом наблюдая за представлением. Перешептывались, сдавленно хихикали, не иначе как одаривая меня оскорблениями. Так и наживают себе врагов, которые до окончания учебы будут помнить и издеваться.