Я понимала, что вся моя бравада шита «белыми нитками», доказать, теперь, спустя несколько месяцев, что меня пытались убить, когда никаких документов не сохранилось практически невозможно, но… пусть простит меня доктор, который в принципе был неплохим человеком уже потому, что ему было стыдно. Но вот на этом чувстве вины я и собиралась сыграть:

— Позвольте мне остаться ещё на два дня в больнице с питанием, пока я разберусь что и как, а после я уеду.

Доктор выдохнул. Уж и не знаю каких требований он от меня ожидал, а только я поняла, что это требование для него выполнимо.

— Только я не смогу вас оставить в этой палате, — грустно сказал он, — сюда уже сегодня вечером заезжает пациент, она оплачена.

— В общую не пойду — заявила я, испугавшись, что меня сейчас как отправят куда-нибудь, где заразные больные лежат.

— Нет, что вы, — у мужчины даже глаза возмущённо сверкнули, — я бы и не стал вам такого предлагать, Фаина Андреевна

Мне и самой вдруг стало неловко, что я накинулась на бедного доктора. Всё же мой, привыкший к вечной борьбе характер, не удержался в рамках, предписанных барышням.

А доктор между тем сказал:

— Палата будет отдельная, просто она на цокольном этаже, окошко там маленькое, но чисто и сухо. А вот еда больничная, уж не обессудьте.

Я уже не стала вступать в спор, и так хорошо, есть где переночевать, безопасно, да ещё и покормят. Поблагодарила.

Иван Петрович сразу засобирался:

— Сейчас распоряжусь, чтобы вещи ваши перенесли

И уже собрался выходить

— Постойте, — крикнула я, испугавшись, что он сейчас уйдёт, а я его потом не найду

Лицо Ивана Петровича вытянулось, и он выдохнул так печально, что прозвучало с какой-то безнадёжностью:

— Да, Фаина Андреевна

— А адрес нотариуса? — с надеждой спросила я

— Ах, вы об этом, — с облегчением произнёс доктор, — конечно, сейчас напишу.

Так я получила небольшую отсрочку от того, чтобы не оказаться на улице и адрес нотариуса, к которому незамедлительно и поехала.

Потому что добрый доктор дал мне двадцать копеек на извозчика:

— Фаина Андреевна, возьмите извозчика, до конки от нас далеко, устанете, вы ещё очень слабы

— Я отдам, — сказала я, растрогавшись, и вот теперь мне стало по-настоящему стыдно, что я пыталась шантажировать Ивана Петровича.

— Оставьте, — как-то устало произнёс доктор, — не такие уж и большие деньги.

Извозчик высадил меня возле двухэтажного строения.

— Приехали, барышня, улица Миллионная дом одиннадцать.

Здание было длинное с тремя подъездами, над каждым подъезд был красивый кованый балкончик, сами подъезды были арочными с большими из дорогого дерева дверями. На двери среднего подъезда было две таблички, на одной табоичке было написано: «Коллегия 78», а на другом «Нотариус Арсентьев К. К.»

Я посмотрела в записку, которую мне написал Иван Петрович, на ней было написано Константин Константинович Арсентьев и поняла, что извозчик действительно привёз меня туда, куда надо.

Решительно подошла ближе и прочитала, что мелким шрифтом было пописано, что нотариус находится на втором этаже.

Потянула за резную ручку двери, с первого раза мне не удалось открыть дверь, малый вес, да ещё и слабость, не совладала с весом тяжёлых дверей.

Вдруг из-за спины густым басом прозвучало:

— Посторонитесь, барышня

Я от неожиданности вздрогнула и оглянулась. Взгляд упёрся в широкую грудь, на груди была простая холщовая рубаха, волосы казавшиеся серыми оттого, что черная когда-то шевелюра была щедро усыпана сединой, изрезанное морщинами лицо, но морщины были скорее не от возраста, мужчине от силы было около сорока, а от тяжёлого труда. Ладони были большими и мозолистыми, что бросилось в глаза, когда мужчина, отодвинув меня, ухватился правой рукой за резную ручку и легко открыл дверь. От мужчины пахло кожей и табаком

— Проходите, что ли, барышня, —улыбнулся мужчина

— Спасибо, — почему-то пропищала я и юркнула в открытую дверь, быстро поднялась по лестнице на второй этаж и уже там обернулась. Дверь была закрыта.

Осмотрелась, справа увидела ещё дверь, на которой был установлен звонок. Не раздумывая, нажала, с удовлетворением услышав, раздавшуюся трель.

Через несколько мгновений дверь открылась, и я увидела девушку в темно-сером платье, белом переднике, с гладкой причёской. Девушка кивнула и спросила: