— Весь в отца! — донеслось из комнаты сокрушенное восклицание.

— Что вы имеете в виду? — тут же напрягся участковый.

— Ничего. Это я так… — Мама поняла, что сболтнула лишнего.

— Людмила Федоровна, если ваш муж поднимает на вас… — начал было участковый.

— Все нормально, Роман Евгеньевич. Я совсем не это имела в виду, — уже совсем твердым голосом отрезала мама.

Когда за участковым закрылась дверь, мама строго глянула на меня, но, к моему огромному облегчению, не стала меня пилить за вчерашнее.

— Егор, пока не поешь, на улицу не пойдешь! — грозно отыгралась она на мне за потраченные нервы. После этого ласково улыбнулась Ире и елейным голоском проворковала: — Ириш, ты уже покушала? Если нет, то у нас на завтрак яичница с колбасой. Будешь?

— Нет, спасибо, — Ира вежливо улыбнулась в ответ, — я уже позавтракала. Можно я в комнате тебя подожду? — обратилась она ко мне.

— Конечно, проходи. — Я провел ее в нашу с Аней комнату. — Вон там журналы сестры, если интересно, — кивнул я в сторону стола. — «Работница» с выкройками. Или хочешь — телик включу?

— Не-а, я здесь подожду. Только давай быстрее. — Ирка лукаво улыбнулась, схватила журнал и забралась с ногами на диван.

Завтракал я молча, и старался расправиться с едой побыстрее. Укоризненные мамины взгляды очень напрягали.

— Мам, ну ты что? Я же за девушку вступился, — наконец, не выдержал я гнетущего молчания.

Мама вдруг горестно вздохнула и подсела ко мне за стол.

— Знаешь, Егор, твой отец тоже как-то за меня заступился. Давненько это было. Мы тогда только поженились. А рука у твоего папки тяжелая. Не рассчитал он тогда силы своей. Да и ярость нашла на него какая-то нехорошая. В общем, обидчик очень долго потом лечился. Хорошо, что вообще в живых остался. Так вот, твой папа тогда только чудом тюрьмы избежал. Многие хорошие люди за него поручились. В том числе и Сережи Сабурова дедушка, которого вы спасли. Короче говоря, нехорошая история там была. Много нам нервов вымотала.

Мама пронзительно посмотрела на меня и замолчала.

— Ну что ты, мам, — я встал из-за стола и крепко ее обнял, — не переживай, я же просто ребенок. Посмотри на мои кулачки, такими и нос-то разбить сложно, не то, что человека покалечить.

— Что-то я этого не заметила, когда читала протокол, — немного резковато ответила мама.

— Мам, я постараюсь больше не влипать в неприятности. Буду очень осторожен. Ты только не волнуйся, хорошо? — Я, как мог, постарался ее успокоить.

Мама нехотя кивнула, погладила меня по голове и, печально вздохнув, вернулась к плите. А мне почему-то сразу вспомнилось, как после драки с Рощиным Леха Коротков крикнул ему: «Если на себя насрать, о мамке своей подумай.»

Допивая чай, я пообещал себе, что таких вспышек бесконтрольной ярости, как вчера с Быковым, я постараюсь больше не допускать.

Помыв посуду, я убрал крошки со стола и направился к себе в комнату. Понимание, что у меня в гостях девушка, которая ко мне не ровно дышит, вызывало во мне целый калейдоскоп чувств. Чувств, о которых я, признаться, уже давно позабыл. Мне с одной стороны было чертовски приятно, но с другой — весьма непривычно. Приходилось постоянно напоминать себе, что я обычный одиннадцатилетний пацан. Иначе мне просто не адаптироваться к изменившимся обстоятельствам.

Погруженный в эти мысли я открыл дверь в свою комнату и резко замер на пороге. На диване в состоянии полнейшего шока сидела Ирка. Возле нее лежал распотрошенный плюшевый медведь, а в руках была зажата толстая пачка красных червонцев. Ирка испуганно взглянула на меня и произнесла срывающимся от волнения голосом:

— Егор, прости… Я случайно. Достала его из шкафа, а потом почувствовала, что внутри что-то есть, и не удержалась. Я мигом все обратно уберу и зашью.

Я хотел быстро закрыть дверь, но было уже поздно. Мама, услышавшая с кухни тревожный Ирин возглас, уже спешила к нам. Не помня себя от накатившей паники, я подбежал к Ирке, вырвал у нее денежную пачку и закинул ее за торец дивана.

— Тихо! Маме ни слова! — только и успел шикнуть я.

В следующий миг в комнату заглянула мама. Я мысленно представил открывшуюся ей картину. Двое малолеток противоположного пола сидят чуть ли ни друг на друге и испуганно смотрят на вошедшую родительницу. А рядом валяется распотрошенный в хлам плюшевый медведь. Я даже вообразить не мог, какие мысли крутились в этот момент в маминой голове.

— Что случилось, Егор? Ира, он что, тебя обижает? — встревоженно спросила мама.

Вот такого я вообще не ожидал. Тем более от родной матери. Хотя, оценив свою позу, я взял свои слова обратно. Ира полулежала на диване, я восседал на ней, схватив за плечи, а наши лица находились непозволительно близко, почти соприкасались.

— Да все нормально, мам! — Я быстро соскочил с Ирки, не зная, что сказать.

Глянув на медведя, я с ужасом увидел торчащий из его разорванной спины кусочек двадцатипятирублевой купюры. Ирка проследила за моим взглядом и мгновенно оценила ситуацию. Быстро схватив медведя, моя догадливая подруга незаметно затолкала деньги поглубже в тушку.

— Егор! Я же вижу, что ненормально! — Мамины брови сошлись к переносице.

Я понятия не имел, что еще можно такого сказать, чтобы мама успокоилась. А вот когда она направилась к нам, у меня вообще все мысли из головы вылетели. Кроме одной: «Она сейчас по-любому увидит деньги, валяющиеся за диваном. И тогда мне капец!»