мне даже показалось, что она задремала. Я незаметно толкнул ее локтем в

бок, и она вопросительно посмотрела на меня.

На улице тем временем уже совсем рассвело, но снег все шел и шел.

Столица встретила нас настоящей февральской метелью, которая

становилась сильнее с каждым часом.

Наконец мы въехали на улицу по обеим сторонам которой стояли

многоэтажные панельные дома. Попетляв между ними мы остановились

возле одной из девятиэтажек.

“Волга” остановилась. Мохов открыл дверь и бросил нам:

– Вылезаем.

Он махнул рукой в сторону одного из подъездов и произнес:

– За мной!

Мужик в “Аляске” так и за все время не проронивший и слова остался

сидеть за рулем.

Мы пошли за Моховым. Дошли до подъезда, зашли в него и поднялись на

второй этаж. Мохов остановился перед крайней левой дверью и не

нажимая кнопку звонка толкнул ее вперед. Дверь открылась, Мохов кивнул

нам головой и сказал:

– Заходите, - и первым зашел в квартиру.

Мы оказались в довольно тесной прихожей. Пока мы раздевались и

вешали нашу одежду в шкаф, Мохов прошел вперед и открыв дверь зашел в

комнату напротив. Буквально через десять секунд он высунул голову наружу

и произнес:

– Юлия Сергеевна, Александр Николаевич заходите сюда.

Мы зашли в довольно просторную комнату, посредине которой стоял стол, за которым сидел в кресле мужчина лет пятидесяти с тронутой

основательной сединой шевелюрой (я вспомнил, что такие волосы

называли “соль с перцем”). На мужчине был надет светлый пиджак под ним

находилась такая же светлая рубашка с расстегнутым воротом. Галстука не

наблюдалось. Мужчина посмотрел на нас сквозь стекла очков в тонкой

оправе. От него веяло такой солидностью, и я даже сказал бы властностью, что у меня не возникло даже сомнения в том, что нас привезли на встречу с

самым настоящим генералом.

– Да, Сашенька, - подумал я, — это тебе не мелькая сошка Тарханов из

глубоко провинциальной ГБ. Этот дядька похож на самого настоящего

зубра. Такой в случае чего шутить не будет.

Мужчина встал, склонил голову в знак приветствия и затем властным

голосом бросил Мохову:

– Так Мохов, свободен. Если потребуешься вызову.

Мохов как-то мгновенно исчез. Я даже не успел удивиться той

стремительности, с которой состоялось это исчезновение. Вот только, что

был человек и раз! Нет его. Только хлопнула входная дверь.

Генерал еще раз самым внимательным образом осмотрел нас буквально с

ног до головы. Затем благожелательно улыбнувшись произнес:

– Ну что же будем знакомиться. Зовите меня Юрий Геннадьевич. Как вы уже

надеюсь поняли я представляю Комитет Государственной Безопасности. А

вы следовательно Александр Николаевич Солдатов и Юлия Сергеевна

Заварзина. Из Величанска?

В ответ я и Юлия практически синхронно кивнули головами.

– Ну, что же очень рад, садитесь пожалуйста, - и Юрий Геннадьевич указал

нам на два мягких стула стоящих по краям стола, - Павел Трофимович ввел

меня в курс дела насчет вас и ваших скажем так особенностях. Вы, кстати, давно видели его?

– Последний раз в понедельник вечером, - ответил я.

– Ну, что ж, хорошо. Тогда не откладывая приступим к делу. Юлия

Сергеевна вы подготовили тот материал, о котором просил вас Павел

Трофимович?

– Да, конечно, - ответила она, - и достала из своей сумки папку с лежащими

в ней несколькими машинописными листами.

Генерал (я был уже на все сто процентов уверен, что мы имеем дело с

настоящим генералом) достал листы и погрузился в их изучение. Заварзина

помолчав произнесла:

– Юрий Геннадьевич прошу уделить особое внимание некому Головкину

Сергею Александровичу. Это потенциальный серийный убийца. Он пока

никого не убил, вернее пытался один раз, но не удачно, но, если его не

остановить его жертвами впоследствии могут стать одиннадцать детей, все

мальчики.

– А кого и когда он уже пытался убить?
– спросил Юрий Геннадьевич, оторвавшись от чтения.

– Андрея Минина четырнадцати лет. Это произошло двадцать первого июня