Шрифт:
«Знаю, извини, но я решил позвонить в последний раз. Узнать, есть ли у него что-нибудь».
'И?'
«Нет, ничего». Он встал и взял бутылку с подноса. «Жизнь здесь — это постоянный цикл: горячие напитки сменяются холодными, не так ли?»
«Ты передашь ему, что от тебя больше не будет звонков?»
Он кивнул, когда я закрыла балконные двери. Его кадык двигался вверх-вниз, пока жидкость в него попадала.
Мы сели, я сделал пару глотков и ввёл Джерри в курс дела: «Роб согласовал это со своим боссом. Мы можем остаться».
«Ты знаешь его имя?»
«Не спрашивал. Слушай, я скоро снова увижу Роба внизу. Возможно, я пойду с ними на встречу с кем-то — похоже, это друг моего друга».
Джерри встал и направился к своей сумке.
«Только я, приятель. Он так хочет».
В одной руке он держал поясную сумку, а в другой — камеру. «Я должен быть там, Ник».
«Эй, мы прячемся от грёбаной армии США, помнишь? Мы не можем снова связаться с твоим источником, и нам конец без Роба. Давайте задержимся здесь и посмотрим, смогут ли эти ребята его найти. Если да, тогда и поговорим с ними о фотографии».
«А если нет?»
«А потом ты не понимаешь, и мы все идём домой. Всё просто».
Для меня всё стало не так просто, и я понял это ещё в тот момент, когда начал рассказывать Робу о том дне на цементном заводе. Мне очень хотелось познакомиться с этим парнем. Я не знал, что скажу, если встречу его, но это не имело значения. Я что-нибудь придумаю.
Я взял свои солнцезащитные очки с журнального столика и протёр их полой рубашки. Джерри всё ещё выглядел злым. «Слушай, какая разница?» — сказал я. «Главное, чтобы результат был правильным».
«А что, если ты доберешься до него сегодня вечером? Я должен быть там».
Я пожал плечами и захлопнул стеклянную дверь. «Джерри, это не обсуждается. Оставайся здесь, не выходи на улицу, не показывайся на глаза. Мы же должны были уехать в Турцию, помнишь?»
«Ладно, ладно». Он на самом деле не слушал.
Я вышла из комнаты, убедилась, что моя поясная сумка надёжно закреплена, и пошла по лестнице. Baby-G сказал, что сейчас 17:46.
57
Я видел его лишь мельком, но сразу узнал этого узбека – кажется, так их называли. Он сидел в вестибюле и читал вафлю на моей пустой банке из-под колы. Может, он был футбольным болельщиком.
Увидев меня, он встал и улыбнулся. Увидев Нухановича крупным планом в фильме «Мама четников», а теперь, присмотревшись к этому человеку внимательнее, чем в самолёте, я понял, что они работали в одной бригаде. Он был невысокого роста, ростом примерно 180 см, и ему не помешал бы ужин из рыбы с картошкой фри. На нём был чёрный льняной костюм, белая рубашка и синий кевлар, а грудь прикрывала керамическая пластина. Удивительно, как он вообще мог выдерживать такой вес.
Я подошел и пожал маленькую костлявую руку. «Здравствуйте, меня зовут Ник».
Его зубы идеально смотрелись за широкой улыбкой, глаза были зелёными и ясными. Вблизи его кожа была почти прозрачной; ни единой морщинки. Трудно было определить, сколько ему лет. «Знаю». Всё ещё улыбаясь, он указал на главный вход. «Пойдём?» Его акцент напоминал акцент диктора новостей BBC 1950-х годов.
Когда мы вышли в жару, я увидел «БМВ» с Робом за рулём, его глаза были прикрыты солнцезащитными очками. Мы оба надели солнцезащитные очки. Окна были подняты; я надеялся, что это значит, что в салоне работает кондиционер.
Узбек открыл заднюю дверь и пропустил меня внутрь. Меня обдало прохладным воздухом. Я поднял взгляд прямо перед тем, как моя голова скрылась под крышей, и увидел, что балконные двери снова открыты. На мгновение вспыхнул свет. Джерри был на балконе. Он был профессионалом, понимал опасность, и меня бесило, что он не выполняет приказы.
Босс Роба сел рядом со мной и закрыл дверь. Полуавтоматический пистолет Роба был заткнут под правое бедро. Бронежилета на нём не было. Я видел его перед собой, засунутым в нишу для ног правого пассажира вместе с АК. Возможно, он пытался немного слиться с окружающим миром, пока мы ехали, – хотя это и не сработало бы, если бы он не успел как следует загореть до того, как мы выедем на главную дорогу.
Мне придётся крепко обнять Джерри, когда я вернусь. Насколько я понимал, я мог оказаться на одной из его фотографий, и мне это не нравилось. Никогда раньше не нравилось. Мне даже не нравилось показывать паспорт на иммиграционном контроле.
58
Скучающий местный житель поднял перекладину эшафота, служившую заграждением. Двое австралийских пехотинцев в тени дерева выглядели столь же равнодушными.
Ни слова не прозвучало, пока мы не добрались до главного входа, где нам пришлось ждать колонну танков и бронетехники. Один из танков выглядел так, будто его совсем недавно атаковали. Борт, обращённый к нам, был обожжён до самой башни. «Бергены» и другое снаряжение, прикреплённое снаружи, сгорели дотла, а весь пластик расплавился и прилип к стали.